Труп в пруду - Роберт Казанский

сейчас успокойтесь и отправляйтесь домой! – Хикматов пожал руку Пиратову и поспешил в свою комнату, оставив старика в смешанных чувствах.

– Послушайте его, ведь так действительно будет лучше. Мой вам совет! – сказал я, пожал ему руку и, точно послушная собачонка, побежал за Якубом в нашу комнату.

Уходя, я слышал, как Андрей Семенович принялся успокаивать своего старого приятеля и советовать прислушаться к словам Хикматова. Пират возмущался недолго и, судя по громким тяжелым шагам на крыльце, вскоре покинул наш дом.

Я был в ожидании плана моего компаньона. По-любому, он уже что-то придумал и теперь думает, как это реализовать.

Он сидел за своим любимым стулом и стучал кончиками пальцев по столу. Якуб методично что-то выстраивал в своей голове, продумывая наперед свои действия.

Так было всегда, признаться честно. Иногда мне казалось, что я ему и не нужен, ведь он и сам прекрасно со всем справляется. Тем не менее, в какие-то моменты он становился просто невыносимым и начинал требовать от меня каких-то уму непостижимых вещей.

Я понимал, что призраки прошлого не дают покоя моему дорогому другу. Дух прошлого дела заставлял его думать усерднее, решать быстрее, продумывать тщательнее, работать больше и рассказывать меньше. Не уверен, что за последние годы он когда-нибудь находился в таком состоянии, как сейчас. Дело начинало поглощать его, выжимая из него все соки и требуя на себя все больше и больше сил. Да, он постоянно отрицал, что это дело сейчас для него является, пожалуй, даже важнее нашего бизнеса, но я хорошо знал Хикматова уже много лет.

Мне думается, что, очевидно, если человек постоянно и упорно что-то отрицает, то он наоборот заставляет окружающих задуматься о том, что все обстоит с точностью, да наоборот. А отрицание заинтересованности делом о трупе в пруду стало лейтмотивом Хикматова в последние дни. Он только и твердит, что расследование на втором плане. На первом месте – бизнес. Я понимал, что это неправда.

Обдумывая свой ход действий, дабы не травмировать отчасти эгоистичную натуру моего «неповторимого» детектива всех времен и народов, я понимал, что ему нужно разложить всю имеющуюся информацию по полочкам. Сделать этого самостоятельно я не мог, так как не обладаю такими способностями. Зато я прекрасно умел слушать и содействовать Якубу в этом: он поделится своими соображениями в большей степени для себя, а не для меня, а я его, тем самым, немного разгружу. Так он систематизирует информацию. Ждать уже было совершенно бессмысленно, и я понимал, что надо переходить в наступление.

– Что ты думаешь обо всем этом, Якуб? – не выдержав, спросил я, внимательно наблюдая за реакцией моего друга.

5

– Что я могу думать? Все ясно как день. Или ты еще что-то не понимаешь? – грозно посмотрел он на меня, теребя мочку своего левого уха – привычный признак раздраженности Якуба.

– Ну, я понимаю, что подозреваемый номер один для следствия – наш сосед Пиратов. Разумеется, как только эти шакалы найдут топор с кровью Боброва, они захотят пришить это к делу, – медленно и аккуратно напомнил ему я наше последнее изменение в этом деле.

– Именно, – несколько отстраненно ответил он мне. – Я боюсь, что на этом следствие и закончится. Пиратова признают виновным, сфабрикуют дело и иже с этим всем. В нашей стране многие следователи не отличаются особой разборчивостью, к сожалению. Главный интерес – закрыть дело, получить очередные звездочки на погоны и не морочить себе понапрасну голову.

– И что мы теперь будем делать? Мы ведь не можем позволить Пирату загреметь в тюрьму. К тому же, ты пообещал ему. Я уверен, что Трофимыч невиновен.

– Стой, Денис. Если ты участвуешь в этом деле, то сразу забудь о своих эмоциях и чувствах! Любое дело требует трезвого разума, не опьяненного такого рода вещами. Интуиция и предчувствия порой являются хорошим подспорьем для раскрытия дела, ведь после них за дело непременно берется разум. А вот эти эмоции и чувства, мой друг, обычно отключают мозг, ты начинаешь все оценивать не мозгами, а сердцем. К сожалению, теперь я понял, что сердце детективу не помощник, – мой собеседник прикрыл глаза и тяжело вздохнул.

– Хорошо-хорошо, Якуб, я тебя понял, но что же нам все-таки делать? Ведь если мы будем бездействовать, то дело раскроется без нашего участия, а что самое страшное – еще и без ареста настоящего убийцы, – я попытался подстегнуть обостренное чувство справедливости моего друга этими словами.

– Тогда нужно все подытожить – все, чем мы сейчас располагаем. Ты прав, Денис, для следствия Пиратов – это поистине идеальный подозреваемый, отсидевший практически половину своей жизни, хранивший у себя возможное «орудие убийства». Также не стоит забывать и о выгоде Ямпольского. Этот еврей ничего не сделает, что называется, «за спасибо». Следовательно, владелец магазина имеет какую-то выгоду с пропажи топора. Ну, так что, Денис, к каким выводам мы приходим, принимая во внимание тот факт, что Ямпольский украл у Пиратова топор?

– Ямпольский – убийца, Якуб? – округляя свои глаза до неприличия, вскрикнул я.

– Не факт, Денис! Вообще не факт! Может быть, таким образом он прикрывает убийцу. О чем это говорит?

– Без понятия, комиссар Мегрэ, – улыбнувшись, сказал я.

– Да ну тебя! Совсем ты не готов думать сегодня, – Якуб постучал кончиками пальцев по дубовому столу. – Это говорит о том, что если уж Ямпольский и защищает убийцу, то явно не забесплатно. Значит, убийца – либо возлюбленная этого старого еврея, либо платит ему, ну или предлагает иные выгодные условия. Вот каков расклад!

– Н-да уж. Дай мне сигарету, Якуб. Спасибо! – я закурил и устремил свой пытливый взгляд на Хикматова. – То есть ты уверен, что Пират не причастен к убийству?

– Я этого не говорил. Кто знает, быть может Ямпольский и Трофимыч в сговоре и прекрасно разыгрывают сцену. Я не берусь ничего утверждать наверняка.

– Интересно девки пляшут, – так говорил еще мой дед, и вот теперь эта фраза перекочевала в мой лексикон.

– Таким образом, вычеркнуть из списка подозреваемых картежников мы можем только двоих.

– Двоих? – удивился я. – Кого же еще, кроме нашего хозяина?

– Ну, интуиция мне подсказывает, что Андрей Семенович явно тут ни при чем. А второй – Бобров. Самоубийство исключается, друг мой.

Я рассмеялся, а Хикматов закурил. Мы стояли у окна в нашей комнате и задумчиво глядели на поля. Итого осталось пять подозреваемых: Пиратов, Ямпольский, Инесса, Шурик и Тряпко. Лично я думал, что в деле мы абсолютно не продвинулись, но в то же время у меня, по непонятным мне причинам, была