Труп в пруду - Роберт Казанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Н-да уж… Интересно… – Хикматов закурил и протянул свою пачку хозяину дома, тот принял предложение и сам тоже присоединился к курительной процессии.
– Короче говоря, мы думаем, что Ямпольский с Шуриком как-то причастны к этому происшествию. О как! – торжественная улыбка не сходила с лица бывшего зека.
– Семеныч, а какую роль играет Пират во время партий? Ему же, очевидно, не хватает напарника!
– Да, ты прав, Ден! Пират уже давно завязал с картами, но равных ему рефери просто нет на свете. Он за три сопли чует подтасовку! К тому же, именно он и делит кон, тасует колоду и прочее. Короче говоря, его руки – самые неподкупные на Диком западе! – дед искренне рассмеялся и задумался о чем-то.
– А во сколько вы собрались в Доме культуры на игру в карты? – спросил у него я.
– Ой, дай бог памяти, – на мгновенье он задумался и смотрел на потолок. – Наверное, это было около восьми часов вечера. Да, где-то так, потому что магазин Ямпольского закрывается только в семь, иначе он бы физически не успел на игру.
Мы переглянулись с Якубом, и по его выражению лица я понял, что он доволен той информацией, что мы вытянули из нашего хозяина. Вдали послышались тяжелые шаги: кто-то поднимался по ступенькам нашего крыльца. То был наш сосед, Иван Трофимович Пиратов, его походка и взъерошенные волосы, точно у неврастеника, говорили о том, что случилось что-то неладное. И мы догадывались, что у него стряслось.
– Семеныч! Ты не видел мой топор мясника?
– Нет, Трофимыч, не видел, ей-богу! А че ж ты переживаешь? Найдется твой топор, присядь, чаю попей с ребятами. А потом мы вместе с тобой поищем его.
– Не хочу я чай! Ладно, пойду у других поспрашиваю, может, кто взял его, пока меня дома не было. Я прекрасно помню, что пользовался им с месяц назад. Потом я его убрал в железный шкаф для инструментов в большой комнате и больше не доставал. Я это прекрасно помню. Ты же знаешь, Семеныч, он, зараза, жутко дорогой, поэтому я не могу такие вещи хранить на улице. Кто бы знал, куда он подевался. Да черт его знает!
– Иван Трофимович! – Якуб знаком предложил нашему гостю сесть, а сам закурил. – Иван Трофимович! Я могу вам помочь. Дело в том, что я знаю, кто взял ваш топор мясника и когда это было сделано.
– Кто же, сынок? Скажи, бога ради, скажи!
– Я готов это сделать только после того, как вы объясните, почему вы так сильно переживайте за судьбу вашего топорика. Уж явно не из-за его стоимости, деньги для вас уже давно не имеют никакого значения, ведь я прав?
– Я хотел сегодня разделать мясо, купленное вчера, а другого такого топора у меня нет, поэто…
– Выметайтесь! – Хикматов прервал на полуслове Пирата, становясь хозяином диалога и ситуации в целом. Черные, как смоль, брови сделали его взгляд свирепым, готовым испепелить все на свете.
– Ладно-ладно, сынок… – суровый мужчина семидесяти лет, отсидевший суммарно больше двадцати лет своей жизни, теперь выглядел испуганным, точно ребенок, которого ругает мама. – Я объясню. Дело в том, что несколько дней тому назад я одалживал его Боброву. Когда он возвращал мне его, сказал, мол, он подточил его еще пуще, что даже лист бумажный резать можно ровнехонько.
– И? Я пока не вижу в этом ничего катастрофичного. – Хикматов был непреклонен.
– Да, но он захотел показать мне, мол, он не балабол. И провел пальцем по лезвию. Разумеется, он порезался. Крови почему-то было очень много, и она была на всем топорике. Я слегка протер топор и закинул его в шкаф, как-то особо не заморачиваясь, о чем сейчас очень жалею. С тех пор топор я не больше не трогал, а это значит, что на головке топора остались следы крови Боброва. Я боюсь, как бы чего ни вышло. Поймут же неправильно, а эти волки позорные даже разбираться не будут. Засадят еще на десять лет, или сколько мне там отведено Господом-богом нашим, – от резко нахлынувшей жалости к себе Пиратов махнул рукой и уныло опустил глаза в пол.
– Вот теперь я действительно понимаю, почему вы так хотите разыскать свой топорик, будь он не ладен, – довольный Хикматов откинулся на спинку своего стула и посмотрел на часы. – Кто видел то, как убитый возвращал вам ваш инструмент?
– Он приехал на машине с Ямпольским. Бобров же, как и этот еврей, живет в соседней деревне. Им по пути было.
– То есть Ямпольский видел, как Бобров порезался и забрызгал кровью ваш топор?
– Да, именно так.
– Отлично. Теперь все становится на свои места. Выгода теперь понятна – манипуляция, – больше для себя произнес Хикматов.
Тихорецкий с Пиратовым переглянулись, а затем посмотрели на меня. Я жестом показал, что необходимо подождать – Якуб сам все расскажет.
– Значит так, Иван Трофимович, – резко начал наш Пуаро. – Ямпольский взял сегодня ваш топор из дома, пока вы были заняты сбором ягод с нашим многоуважаемым Андреем Семеновичем. Я и Денис видели это собственными глазами. В этом нет никаких сомнений, Иван Трофимович. Вот таковы факты.
– Ах, сука какая! – теперь лицо семидесятилетнего деда выглядело устрашающим, точно морда разъяренного медведя. Глаза Пирата мгновенно налились кровью, а кулаки крепко сжались. Казалось, вся сила и мощь этого пожилого мужчины сосредоточилась в его руках и глазных яблоках. – Замочу, подонка помойного! Старый рыжий жид, мать его!
– Успокойтесь, Иван Трофимович! Не смейте лично лезть к Ямпольскому, только хуже сделаете. Дождитесь, когда ваш топор найдется, думаю, уже на днях следователь объявится с вашей потерянной вещичкой. Как только он придет к вам, пошлите за мной. Обещаю, все будет хорошо. А сейчас сделайте вид, будто ничего не знаете о пропаже. Я сделаю все, от меня зависящее, чтобы дело не дошло до визита следователя. А
