Труп в пруду - Роберт Казанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А не значит ли, что Ямпольский, наоборот, помогает следствию? Ведь нельзя сбрасывать со счетов старичка. Быть может, этот еврей-лавочник видел, как Пиратов расчленяет тело Боброва этим самым топором. И теперь он, что вполне логично, взял его, дабы отнести в участок.
– Слушай, Ден, – сурово взглянул на меня Хикматов, – я, разумеется, не берусь утверждать, что Ямпольский – убийца или не убийца. Но, исходя из тех данных о нем, какими мы располагаем, можно сделать вывод о том, что безвозмездно и за просто так этот владелец магазина никому помогать не будет. Уж тем более следствию, с их не изуродованным разумом следователем. Будем смотреть, что теперь наш подозреваемый будет делать с этим топором.
– Тогда нужно подождать, Якуб. Все равно, я не понимаю, что нам делать с этим фактом. Кстати, нужно узнать, есть ли у наших подозреваемых на ночь убийства алиби. Мы ведь еще этим не занимались?
– Я пока что тоже не понимаю, что и как, дружище, – он ответил мне достаточно задумчиво. – А теперь нам нужно скорее вернуться домой: скоро старики вернутся с тихой охоты. Заодно и позавтракать нужно! А потом мы все это еще раз взвесим.
Сильно озадаченные, мы возвращались в наше временное пристанище. Солнце уже оказалось прямо над нами и начинало сильно припекать. Я понимал, что денек сегодня будет невыносимый, ведь ни кондиционеров, ни бассейнов в нашем распоряжении не было. Только пруд, в котором буквально недавно обнаружили труп. Купаться там для меня казалось своего рода кощунством.
Войдя на кухню и предварительно вымыв руки, Хикматов бросился к плите и начал хлопотать над нашим завтраком. Я же сел за стол, вытащил пепельницу и закурил свой золотой «Мальборо». К слову, Якуб не переносил этих сигарет по непонятным мне причинам. Только моя сигарета догорела, как «шеф» положил передо мной тарелку нежнейшего омлета с насыщенным молочным бульоном.
Трапеза наша проходила в полной тишине. Когда Хикматов принялся мыть посуду, в дом вошел Тихорецкий и поставил на стол целую корзину лесной земляники. Запах мгновенно захватил все пространство.
– А… Вы уже проснулись! Сейчас я почищу земляничку, и выпьем с вами вкуснейшего чаю, ребята! Вы завтракали уже?
– Да, Андрей Семенович! Кстати, на вашу долю я тоже омлет оставил, – вежливо сказал Якуб.
– О! Это отлично! Как раз проголодался в поле, – учтиво заметил Андрей Семенович.
Старик принялся за завтрак, заботливо приготовленный нашим сыщиком. Пока хозяин ел, мы принялись чистить ягоды, загодя заварив чай с лимоном.
– Знаете, что-то мы разговорились с Пиратом насчет убийства Боброва… – немного неуверенно начал наш арендодатель, помешивая ложечкой свой густой черный чай. Чувствовалось, что он в некоторой степени колеблется и не знает, рассказывать нам дальше что-то об этом или нет.
– Интересно, что же придумали наши престарелые Холмс и Ватсон в поле? – засмеявшись, Хикматов всем своим видом показывал свое равнодушие к этому делу. Но я прекрасно понимал и чувствовал, что это делалось целенаправленно, исключительно для отвода глаз.
– Хо-хо-хо, сынок… Ты бы поосторожней шутил с рецидивистом! – седые брови Тихорецкого и в целом его выражение лица говорили об искренней радости находиться за одним столом с нами, молодыми людьми, вернувшими его к жизни на закате дней. Тихорецкий понимал, что больше такого шанса судьба ему не предоставит.
– Нет, лично мне интересно послушать новые подробности этого туманного дела! – вступая в противостояние Якубу, я отлично создавал контраст с моим «шефом». Это называется приемом противопоставления, когда два собеседника занимают диаметрально противоположные позиции по какому-либо вопросу и стимулируют тем самым некое третье лицо присоединиться к одной из этих двух сторон. Разумеется, принятие одной из сторон чревато необходимостью обоснования своего выбора.
Само собой, мой фокус не мог не дать своего результата, и Тихорецкого, что называется, понесло.
– Мы долго думали, что за чертовщина произошла, – начал он. – Короче говоря, я вспомнил – в тот роковой вечер я заметил у окна, прямо у входа в Дом культуры, скомканный черный мусорный мешок, которого там никогда не было. Мы еще шутили, мол, откуда он взялся. Но как-то все сказали, мол, ничего не знаем и так все это и осталось. Естественно, если бы мы заранее знали о том, что случится через несколько часов, – в голосе слышалось сожаление. – Да уж. Знай мы о том, что будет, то обязательно докопались бы до правды, ребята. Это я вам точно говорю.
– То есть мешок, в котором, вероятнее всего, тащили тело Боброва, был заранее приготовлен в тот вечер? – Якуб нахмурился и устремил свой взгляд на рассказчика.
– Получается, что так… – начав сомневаться в своих словах, ответил ему Тихорецкий. – Мы с Пиратом задержались после сбора ягод, потому что решили сегодня же с утра зайти в наш Дом культуры, проверить на месте ли мешок. Так вот, ребята. Мешка на месте уже не было, – лицо Андрея Семеновича было точно у человека, рассказывающего какую-то байку. – Значит, тот черный мешок, в котором обнаружили тело Мишки, как раз из Дома культуры! Кто-то намеренно его туда положил и спланировал все, подкараулил бедолагу и разрубил.
– Ясно, – Хикматов теперь взял себя в руки и продолжал разговор довольно вальяжным тоном. – Наш следователь знает об этом? Ну о мешке, имею в виду.
– Нет, Яш. Пока что не знает, но мы с Пиратовым хотим сказать ему об этом.
– Поехали на скутере! Зачем везти Пирата, если вспомнил об этом ты, Андрей Семенович?
– Якуб, я ведь еще не закончил! – лицо хозяина резко изменилось и стало мрачным. – Моему соседу тоже вообще-то надо кое-что сообщить. Дело в том, что он видел Боброва с Инесской в ту ночь, в районе часа, когда картежники уже разошлись. Я же ушел самым первым оттуда, где-то в начале двенадцатого, сердце у меня тогда болело сильно.
– Это я помню, Семеныч, а Пиратов во сколько вернулся?
– Он сказал мне, что после моего ухода почти сразу же ушел и Тряпко, так как мы с ним играем в паре обычно. В тот вечер он хромал странно и был с клюкой, поэтому сказал, что ему надо бы домой пораньше. Потом Бобров и Инесска заступили играть заместо нас с Тряпичным, было это
