Труп в пруду - Роберт Казанский

с ним встретились взглядами, и я помахал ему рукой. Пиратов зашел домой, а я не хотел возвращаться. Ветер стал холоднее и сильнее, зашелестели кроны деревьев, а вдали послышался гром, начала сверкать молния.

В половину одиннадцатого уже никого нет на улице в Акулово: как-то не принято после десяти куда-то ходить (разумеется, если в этот день не объявлена игра в карты, дата которой всегда согласовывалась заранее, а после убийства игры и вовсе закончились по настоятельной рекомендации следствия). С освещением в деревне тоже были явные проблемы. Видно, это и отпугивает местных от прогулок в это, казалось бы, еще детское время.

Я знал, что в Акулово все ложатся спать довольно рано, а после половины одиннадцатого можно спокойно передвигаться по пустынной сельской улице и быть уверенным в том, что тебя никто не заметит.

– Приветствую! – крикнул я Тряпко, который шел быстрым шагом. Руки его были заняты – в обеих он нес по бутылке водки.

– Кгхэ! – Тряпко резко остановился и, наконец, увидел меня. Он выглядел ужасно растерянным. – Здорово, Денис! Если ты насчет той трехлитровой банки, которую я брал у Тихорецкого, то я верну ее завтра, – тусклый лунный свет плохо освещал лицо этого мужчины, но по нему было видно, что тот сильно испугался меня.

– Да нет, что ты, Вань. Тем более ты же взял ее только в обед сегодня. Еще рано возвращать.

– Да, просто мы сегодня уже виделись, а твое вот это вот «приветствую» звучало, как претензия какая-то! – Тряпко обиженно шмыгнул носом.

– Нет, просто хотел узнать, где это мы ходим в то время, когда все спят? – я прикурил и нахмурился, пытаясь научиться пугать одним только взглядом. У меня не получилось.

– Допрос? – Тряпко от души рассмеялся. – Я за водкой ходил, ко мне ведь в одиннадцать обещал прийти Яшка. Ты не хочешь присоединиться к нам, дружище?

– Нет, спасибо. Я лучше дом посторожу. Ну, скажешь! – я ухмыльнулся. – Побегу я! А то бессонница мучает в последнее время.

Я заметил, что Тряпко приближается ко мне. Легкий запах перегара от него намекал, что выпить парень и впрямь любит.

– Бессонница говоришь? – он опять шмыгнул носом.

– Ага, есть такое.

– На-ка, возьми эти таблетки. Феназепам, знаешь? Вырубит так, что из пушки выстрели рядом – не разбудишь! Выпей штуки полторы, а то и две, Денис. Я обычно по одной пью, но, видать, пора увеличивать дозу, только не увлекайся. А сегодня ты, парень, как убитый будешь! – он снова шмыгнул. – Ну, я это не имею в виду, что прям убитый. Спать хорошо будешь, вот что. А-то после Мишки тут вообще, видимо, верить друг другу все перестали. Куда же мир этот катится, а?

Я поблагодарил Тряпко за таблетки и сунул их к себе в карман. Мы постояли еще пару минут и обсудили человеческую натуру, которая никогда не может полностью доверять другим людям. Тряпко мне показался очень хорошим мужиком, стало даже жалко, что я с ними сегодня не выпью. В общем, я поблагодарил его за таблетки и пожал ему руку, пожелав приятного отдыха с Хикматовым.

– Добро, бывай, братан! – быстро и как-то дежурно проговорил он и полез в карман, видимо, за телефоном.

Тряпко быстрой уверенной походкой засеменил в сторону своего дома и вскоре исчез в темноте. Я провожал его взглядом до тех пор, пока не потерял его из виду. Какое-то время был заметен светящийся экран его смартфона.

«Все, спать, Денис! Столько всего обдумать за ночь надо. Господи, Яша-Яша…» – говоря это про себя, я вернулся в дом.

Я лег. Долго ворочался. Сначала под одеялом стало невыносимо жарко. Я раскрылся. Стало ужасно холодно, меня начало знобить. Я встал. Выпил полторы таблетки феназепама. Снова лег. Снова ворочался. Слышал на улице какие-то странные звуки шуршания. Подошел к окну. Всмотрелся в темноту. Ничего. Снова лег. Мое тело медленно становилось все более ватным.

За окном шумели сверчки, тусклый лунный свет еле освещал мою комнату. С улицы повеяло холодом. Вскоре послышалась барабанная дробь дождевых капель. Деревенские березы и тополя, коих в Акулово было несметное количество, умывались ночными осадками, капли стекали по их листьям вниз и звучно разбивались о домовые крыши.

«Этот злой взгляд Хикматова сегодня… Он точно понял, что я раскрыл его гнусный поступок… Наверное, мне суждено сегодня уснуть вечным сном…» – с такими мыслями я медленно погружался в сон. Тело ослабевало, сознание постепенно затмевалось, а звуки на улице становились все громче и громче, но мне до них не было уже никакого дела.

6

Я проснулся от чувства жжения в ноге. Прямо посреди ночи. На часах было три часа, на улице начинало светать. Забыв о жжении в ноге, я сразу же посмотрел на нетронутую постель Хикматова – до сих пор не вернулся. «Не стряслось ли беды?» – первое, о чем подумал я в тот момент. Мысли вновь начали свои перемещения по моей еще сонной голове, до конца не понимающей, где я и что я.

Сев на свой диван, я уставился на диван Якуба. Что со мной творилось – не понять, наверное, никому. Я спал наяву, а окружающий мир в этот момент мне казался фикцией – все плыло, предметы не задерживались надолго на своих местах, теряли свои четкие контуры. Мои глаза были точно накрыты пеленой. Все это было, как будто я оказался посреди бурана в заснеженном поле.

Наконец, до меня дошло, что сейчас нужно задуматься о Якубе, и в этот момент сердце мое заклокотало: я почувствовал что-то неладное и, надев на себя в спешке штаны, вышел на улицу, напрочь забыв накинуть что-то на себя. Что-то неизведанное тянуло меня на пустую ночную (или, скорее, утреннюю) деревенскую дорогу. Бесшумный ветер и немые качания деревьев в ночной тиши – вот, что по-настоящему оглушало меня.

Спустя пару мгновений я уже был у пыльной, адски, до боли отвратительной, черной дороги. Рассудок мой мутнел, сердце билось все чаще и чаще, дыхания начинало не хватать – мне срочно нужен был воздух. Я больше не мог дышать – наконец, я потерял равновесие и рухнул навзничь, раскинув свои побледневшие руки в разные стороны.

Еще какое-то мгновение я мог уловить этот бесшумный ветер, это далекое журчание ручья, еле слышимый шелест листьев придорожных деревьев. По моей спине пробежал леденящий душу холод, я четко это почувствовал, только не смог свести одно с другим и понять, что это.

Неожиданно мне стало очень легко, тело мое вдруг перестало казаться тяжелым, и теперь