Непреклонные - Инна Тронина

Охранники оставили нас в уютной, стилизованной по старую русскую избу, комнате, расположенной на первом этаже коттеджа Кулдошина. До этого дома от хором Маркова пришлось пройти полкилометра по главной улице посёлка, и я умудрилась несколько раз подвернуть ногу в своих дурацких сапожках.

А ведь мне предстоял ещё долгий разговор с клиентом, от которого на самом деле зависело многое, если не всё. Кулдошин мог отказаться от моих услуг. Я имела право заявить о нежелании работать в его интересах. Вполне вероятно, что какие-то иные причины станут камнем преткновения, и моя работа на Урале закончится, едва начавшись.

Вышитые определённым способом полотенца, кадки, полки, прялки, крынки, ложки, скамейки — всё завертелось у меня перед глазами. В комнате топилась печь, Тепло волнами накатывалось на окошки и обдавало каждого, кто входил в дверь. Я тупо смотрела на замёрзшие стёкла и ждала, когда мне помогут раздеться и покажут, где можно помыть руки, немного привести себя в порядок.

Почему-то больше всего я боялась, что хозяин посадит меня на время первой беседы под портрет в чёрной рамке или напротив него — чтобы покойница всё время смотрела мне в глаза. Но, к счастью, этого не произошло, и мы устроились за деревянным столом. В центре его красовался начищенный медный самовар, а вокруг него стояло несколько заварочных чайников. Всю остальную площадь стола занимали калачи, баранки и пироги, разложенные в мисках и на деревянных дощечках.

— Прошу вас!

Кулдошин жестом обвёл стол, приглашая начать трапезу. Он снял свою куртку, но оставался в чёрном, только закатал рукава.

— Согласно этикету, чайный стол должен представлять выбор разных сортов. Хотите вот этот, «Эрл Грей»? Или «Ахмад» с экзотическим вкусом?

— Всё равно, Юрий Иванович. — Мне было уже не до церемоний.

Кулдошин налил мне огромную кружку чая, вернее, чифиря, заваренного по-нашенски, и опять замолчал. Я воспользовалась паузой и с удовольствием принялась за чай и пирог с рыбой. Почему-то мне всегда нравилось сочетать сладкое и солёное, и многие меня не понимали.

— Вчера друга потерял, — неожиданно сообщил Кулдошин. — Вместе Афганистан прошли, он с Ильёй Марковым раньше работал.

Юрий не стал уточнять, кем работал его друг, но я сразу поняла. Значит, тоже был «уралмашевский», и безвременная его кончина вряд ли кого-то могла удивить.

— Думаете, его «заказали» конкуренты? Нет, представьте себе, свингерством занялся! Говорил я ему, что не божеское это дело. Ведь свою бабу под чужого мужика надо подложить! Он-то ничего, а вот мужик из другой пары психанул. Свальный грех не каждому по душе придётся, даже если поначалу и вошёл в искус. Тот, другой, выхватил «макаров» и перестрелял всех. А четвёртую пулю — себе в рот. Кстати, Мила парня этого, друга моего, знала. Только вы ей не говорите, как всё случилось. Наталья одно время хотела, чтобы Мила за него замуж вышла. Так и не сумела найти ей партию. А ведь спала и видела, чтобы у Дениски отец был… — Кулдошин тяжело вздохнул. — Я закурю? А вы компанию не составите? — Я молча кивнула и взяла сигарету. — Наталья просила меня, если с ней что случится, Милу не оставлять. Девчонка она славная, и я ей верю. Она очень вас рекомендовала… — Кулдошин несколько раз жадно затянулся. — Много мне говорила о вас, о вашей дочке. С Дениской, говорит, подружились — не разлей вода! Ладно, довольно о постороннем, перейдём к делу. Я понимаю, Оксана, что вы очень устали. Если хотите, сейчас идите отдыхать. Времени у нас много.

— Да, действительно, мне нужно прийти в себя. Но несколько вопросов я задам вам прямо сейчас.

Я курила сигарету, пила уже вторую чашку чая и изо всех сил старалась не уснуть прямо за столом.

— Расскажите, как всё произошло в тот день. Какие события этому предшествовали, не показалось ли что-то странным. Кроме того, меня интересует, кого конкретно подозреваете вы и по какой причине. Мне нужен весь расклад по здешним группировкам — кто чем занимается, какие возможности имеет. Вы, конечно, понимаете, что, несмотря на ваши чувства к жене, вы должны говорить правду. Если имели место неприятные факты, не скрывать их. Мне нужна чёткая картина, иначе невозможно будет работать.

— Понимаю. — Кулдошин сбил пепел. — Я не намерен ничего скрывать. Задавайте вопрос, я отвечу. Так получится скорее.

— Ладно. — Я попыталась привести скачущие мысли в порядок. — Почему ваша жена так срочно поехала из бани домой?

— У неё с одной «тёлкой» была назначена встреча. Иначе эту Лару и не назовёшь. «Папик» у неё крутой, «бабки» имеет хорошие. Нам время от времени помогал. Наташа расширяться хотела, переоборудовать комплекс. Бассейн по евростандарту уже начали отделывать. Наверное, Павел вам кое-что рассказал.

Кулдошин испытывающе взглянул на меня, но ничего не понял. Вряд ли в моих глазах можно было различить что-то кроме сонного тумана.

— Свои, женские дела у Наташки с Ларисой были. Жена омоложение делать хотела, а Лара могла помочь. Службу безопасности требовалось доукомплектовывать, вооружать, чем положено. «Чёрные» совсем зажрали. Мила, наверное, сказала, сколько раз её тётку убить хотели? И большей частью на моих глазах… Я всё время боялся, что бандюки, даже русские, «красного петуха» нам в баньку пустят. Многие грозились, но как-то проносило. До бесконечности фартить не может, и я знал, что когда-то час пробьёт. Вот, пригласила Наталья Ларку на вечер, да и уехала к ней. Они и раньше встречались. Сидели, выпивали понемногу, в сауну ходили, в бассейне плавали. Никогда никаких происшествий…

— А Лариса не может быть причастна к убийству, на ваш взгляд? — От усталости я зацепилась за самую примитивную версию.

— Да нет, не думаю… — Недокуренная сигарета повисла в пальцах Юрия. — Ручаться ни за кого нельзя, но только не пойму, зачем Ларке это нужно. Наталья-то им как раз не мешала…

— А кому она мешала? — в упор спросила я. — И поподробнее.

— Долго надо рассказывать. — Кулдошин сжал виски ладонями, будто пытался раздавить собственный череп. — Сложно всё. Антон Ветрогонский, друг-то мой, которого убили, очень многим мешал. Они вместе с Натальей прижимали цыганских наркобаронов. Когда жены не стало, в Антона как бесы вселились. А ведь она его из ямы вытащила, когда на иглу сел. Целыми днями обжабанный ходил. А когда вылечился, группу вокруг себя собрал. За своих наркоторговцев ромалы, цыгане то есть, его публично к смерти приговорили. Сам барон приказал уничтожить. Эх, Оксана, вы тут такое ещё увидите! Такое услышите! Не знаю, захотите ли вы дальше эту вонь копать. Милиция вся куплена, и вам помощи от неё не будет. Ладно, если и мешать не станут. Русских там вообще мало — азеры, «чехи», узбеки. А славяне которые — одни выродки, кормятся от наркоты. Вся сволочь на Урал ползёт, потому что огромные деньги здесь крутятся. На окраинах, считайте, российской власти нет, только Кавказ и Средняя Азия. Эти — главные подозреваемые, с моей точки зрения. Они Наталью давно в расизме, в апартеиде обвиняли, когда в бане стала наводить порядок. Пришлось назначить паспортный режим, чтобы всякая вшивая сволочь не проходила в комплекс. Но у нас права человека только так и понимают!

Кулдошин ничего не ел, почти не пил чай, только зажигал одну сигарету от другой.

— «Чехи» в открытую угрожают. Если в Чечне спецоперация, у нас здесь по улицам пройти нельзя. Замордовали совсем, а у Натальи сердце болело. В своём, говорила, городе, а как чужие! И в бане у неё — конец света. С азиатского рынка вся нечисть туда прёт. Не только мыться, но и тряпьё своё стирать, вшей вычёсывать и всё такое. Живут они в контейнерах, некоторые — у бабок, у пьяниц комнаты снимают. Бывает, что по пятнадцать-двадцать душ в одной каморке. Не только спят и едят, даже рожают — и то на тюках! Девок страшно днём на улицу выпускать! А у Наташки — три дочери от первого брака, одна другой краше. Дуньку чуть не изнасиловали в прошлом году…

— Ясно. — Мне очень хотелось зевнуть, и я чуть не сунула кулак в рот. — Национальная рознь, один день в неделю для помывки «некоренных», борьба с наркотиками, нежелание платить дань местным «авторитетам». И все обиженные могут свершить преступление.

— Наши бабы азиаткам «тёмную» прямо в бане устроили. И пообещали бить каждый день. Вот Наталья их и развела, чтобы не встречались. А что надо было делать, если терпение наконец-то лопнуло?!

Голубые глаза Юрия Ивановича гордо сверкнули на пунцовом от гнева лице, а широкая грудь стала ещё шире.

— Раньше надо бы, то ведь всё терпим, всё молчим… Но у нас всегда так — бабы первые на борьбу поднимаются. Правда, Наталье и мужиков раскачать удалось. Поняли, что это — их земля. Ветрогонский, и другие после присоединились… Короче, опубликовали номер пейджера, чтобы сообщали, где наркотой торгуют. Притон там или просто точка… Но менты и эфэсбешники сведениями пользуются, а помощи никакой. Приходится самим выезжать и разбираться. Нашли кое-каких патриотически-настроенных бизнесменов. Наташка сама часто переводила средства. Каждый, кто хотел город от грязи очистить, делился последним. Ветрогонскому грозили всё время. Не думал, что Антон слабаком окажется. Наверное, смерть Натальи его подкосила. Может, ему менты всё это подстроили? Был свинг или нет, уже не узнаешь. Всех убили. И слава поганая по городу про Антона поползла, Мол, другим жить нее давал, а сам…