Ада, или Отрада - Владимир Владимирович Набоков

экземпляров – два на вилле «Армина», остальные – на стеллажах университетских библиотек, – было даже ближе ее сердцу в силу внелитературных ассоциаций, связанных с ее и Вана недолгой жизнью в Манхэттене в 1892–1893 годах. Шестидесятилетний Ван поспешно и презрительно отверг ее робкое предложение, что, пожалуй, было бы разумно переиздать «Письма» вместе с рефлексиями в Сидре и очень смешным анти-Синьевским памфлетом о Времени во Снах. Семидесятилетний Ван пожалел о своем высокомерном отказе, когда блестящий французский режиссер Виктор Витри, не спросив чьего-либо разрешения, снял картину по этой книге, написанной «Вольтемандом» полстолетия тому назад.

Витри отнес визит Терезы на Антитерру к 1940 году, – но к 1940-му по террийскому календарю и приблизительно к 1890 году по нашему. Уловка позволяла совершить некоторые приятные погружения в моды и обычаи нашего прошлого (помнишь лошадей в шляпах – да, в шляпах, – когда Манхэттен накрыла невиданная жара?) и создавала впечатление, которым уже вдоволь наигралась научно-фантастическая литература, будто капсулистка путешествует вспять в терминах времени. Философы задавали неприятные вопросы, но их не слушали жаждущие иллюзии зрители.

В отличие от безмятежного хода истории Демонии в двадцатом веке, с англо-американской коалицией, правящей на одном полушарии, и укрывшейся за своим Златым Занавесом Татарией, таинственно управляющей другим, в фильме была показана череда войн и революций, сотрясавших составную картину-загадку слабо связанных между собой независимых государств Терры. Во впечатляющем историческом обзоре, наспех составленном Витри, – несомненно, величайшим фильмовым гением из всех, кто когда-либо ставил кинокартины таких масштабов или нанимал столько статистов (одни говорили, что он задействовал свыше миллиона человек, другие, что полмиллиона и столько же зеркал), – падали царства и возносились диктатуры, республики же пребывали в различных промежуточных, но равно неудобных положениях. Концепция была спорной, исполнение безупречным. Поглядите только на этих крошечных солдат, бегущих врассыпную по изрытой траншеями целине, на которой то там, то тут беззвучное французское pouf-pouf вздымает на воздух комья грязи и все такое!

В 1905 году Норвегия мощным рывком и длинным спинным изворотом отделалась от Швеции, своей нескладной сожительницы-великанши, и в то же время, повинуясь схожему стремлению к разъединению, французский парламент с красноречивыми извержениями vive émotion проголосовал за отделение государства от церкви. Затем, в 1911 году, норвежские войска, предводимые Амундсеном, достигли Южного полюса, и тогда же Италия вторглась в Турцию. В 1914 году Германия захватила Бельгию, а американцы порвали Панаму. В 1918 году янки вместе с французами разгромили Германию, которая в это время деловито громила Россию (незадолго до того разгромившую собственных татар). В Норвегии тогда славилась Зигрид Митчел, в Америке – Маргарет Ундсет, а во Франции – Сидони Колетт. В 1926 году, после еще одной фотогеничной бойни, сдался Абд аль-Крим, и Золотая Орда вновь поработила Русь. В 1933 году к власти в Германии пришел Атаульф Гиндлер (известный также как Миттлер – от «to mittle», калечить), и конфликт, еще более грандиозный, чем война 1914–1918 годов, уже вот-вот должен был разразиться, когда Витри исчерпал кинохронику, и Тереза, роль которой исполнила его жена, покинула Терру в космической капсуле, закончив освещать Олимпийские игры в Берлине (бо́льшую часть призов завоевали норвежцы, но американцы победили в фехтовальном турнире – поразительное достижение – и разбили немцев в финальном футбольном сражении со счетом три – один).

Ван и Ада посмотрели картину девять раз на семи языках и в конце концов приобрели копию для домашнего просмотра. Они нашли, что исторический фон беспорядочен до нелепости, и решили привлечь Витри к судебному разбирательству – не за кражу идеи «П.С.Т.», а за искажение политической жизни Терры, которую Ван воссоздал с такой тщательностью и искусством по экстрасенсорным источникам и маниакальным сновидениям. Но прошло уже пятьдесят лет, повесть не была защищена авторским правом, да и не мог Ван доказать, что «Вольтеманд» – это его псевдоним. Репортеры, впрочем, разнюхали его авторство, и Ван великодушно позволил им раструбить об этом на весь мир.

Исключительному успеху картины способствовали три обстоятельства. Одно из них – попытка официальных церковных кругов, озабоченных популярностью Терры у падких до сенсаций секстантов, ее запретить. Кроме того, привлекала внимание короткая сцена, которую хитрый Витри решил не вырезать: в ретроспективном эпизоде, переносящем действие к революционным событиям старой Франции, незадачливый статист, исполнявший роль одного из подручных палача, так неловко пристраивал под гильотину комедийного актера Стеллера, игравшего брыкливого короля, что сам случайно лишился головы. Наконец, третьей, даже еще более простительной причиной было то, что прелестная героиня, норвежка Гедда Витри, раздразнив зрителей короткими юбочками и соблазнительными лоскутьями в экзистенциальных эпизодах, вышла из своей капсулы на Антитерре в чем мать родила, хотя, конечно, совсем крошечная, миллиметр сводящей с ума женственности, танцующей в «зачарованном кругу микроскопа», как похотливая фея, и при некоторых позах показывающей, чорт меня подери, искорки лобкового пушка, посыпанного золотистой пудрой!

П.С.Т.-куколки, П.С.Т.-брелоки из кораллов и слоновой кости заполонили прилавки сувенирных лавок от Агонии в Патагонии и до Ринкл-боллз в Ла Бра-д’Оре. Возникли клубы П.С.Т. Миниатюрные П.С.Т.-девицы семенили с мини-меню из придорожных закусочных, выстроенных в форме космических кораблей. Из горы писем, выросшей на письменном столе Вана за несколько лет мировой славы, следовало, что тысячи более или менее неуравновешенных людей верят (настолько сильным было визуальное воздействие фильма Витри – Вина) в тайное, сокрытое правительством тождество Терры и Антитерры. Реальность Демонии выродилась во второстепенную иллюзию. Собственно, мы уже прошли через все это. Политики, прозванные Старой Шляпой и Дядей Джо в забытых комиксах, существовали на самом деле. Тропические страны приводили на ум не только Заповедники Дикой Природы, но и голод, и смерть, и невежество, и шаманов, и агентов далекого Атомска. Наш мир в самом деле был миром середины XX века. Терра оправилась, вынеся и дыбу, и костер, и разных извергов и подонков, которых неизменно порождает Германия, воплощая свои мечты о славе. Русских крестьян и поэтов не вывезли в Эстотиландию и на Бесплодные Земли когда-то давным-давно, – они умирали сегодня, сейчас, в рабских лагерях Татарии. Даже правителем Франции был не Чарли Чуз, учтивый племянник лорда Гоуля, а вспыльчивый французский генерал.

6

Нирвана, Невада, Ваниада. Кстати, следует ли упомянуть, Ада моя, что лишь в самую последнюю мою встречу с бедной манекеновой мамой, вскоре после моего преждевременного – я имею в виду предупредительного – кошмара с «Вы можете, сударь», она прибегла к mon petit nom, Ваня, Ванюша, – чего никогда раньше не делала, и это прозвучало так странно, так неж… (голос осекается, позвякивают радиаторы отопления).

«Манекеновая мама. (Смеется.) У ангелов тоже есть метлы, чтобы выметать из души ужасные образы. Моя чернокожая нянька была в