Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП) - Диана Гэблдон

— Мне только нужно увидеть Эли, полковник, — сказал он тихо, глядя в пол.

Я медленно выдохнула и взглянула на Джейми, тот поколебался, потом кивнул.

— Ладно, сассенах. Иди, только будь осторожна, хорошо?

Я кивнула и пошла к дому, слыша, как Джейми сзади бормотал себе под нос по — гэльски нечто о свихнувшемся Мортоне.

Я не была уверена, что он действительно не сошел с ума, но я также чувствовала силу его страстной мольбы. Если кто-нибудь из Браунов узнает про это свидание, разразится настоящий ад, и заплатит за это не только один Мортон.

Пол внутри дома был устлан спящими телами, завернутыми в одеяла, хотя несколько мужчин еще сидели возле очага, болтая и передавая по кругу кувшин с пивом. Я пригляделась, к счастью, Ричарда Брауна среди них не было.

Я осторожно пробиралась по комнате, скользя между телами, иногда переступая через них. По дороге я взглянула на кровать, стоящую возле стены. Ричард Браун и его жена крепко спали на ней, надвинув респектабельные ночные колпаки на самые уши, хотя в доме было очень тепло от множества тел.

Было только одно место, где могла спать Алисия Браун, и я, как можно тихо и осторожно, открыла дверь, ведущую на чердак. Хотя это не имело никакого значения, так как никто у огня не обратил на меня внимания. Они с увлечением наблюдали, как один из мужчин без особого успеха пытался напоить пивом Хирама.

В отличие от комнаты внизу на чердаке было весьма холодно. Маленькое окно было открыто настежь, и студеный ветер надул в него снег. Алисия Браун лежала на нанесенном сугробе совершенно голая.

Я подошла к ней и встала, глядя на нее. Она лежала, вытянувшись и сложив руки на груди. Она дрожала, и веки ее были решительно сжаты. Очевидно, она не слышала моих шагов.

— Что, ради Бога, вы делаете? — спросила я вежливо.

Ее глаза мгновенно открылись, и она издала тихий вскрик. Потом она зажал рот рукой и резко села, уставившись на меня.

— Я слышала о многих способах вызвать выкидыш, — сказала я, беря одеяло с лежака и накидывая ей на плечи, — но замерзнуть до смерти не относится к ним.

— Если я умру, то н-не нужен н-н-никакой выкидыш, — сказала она логично. Тем не менее, она укуталась в одеяло, стуча зубами от холода.

— Едва ли это лучший способ совершить самоубийство, — сказала я, — но я не хочу критиковать вас. Хотя полагаю, вы можете пока отложить это. Мистер Мортон ждет вас в пристройке и уверяет, что не уйдет, пока не поговорит с вами. Так что думаю, вам лучше встать и одеться.

Ее глаза широко распахнулись, и она резво вскочила на ноги, но мускулы ее оцепенели от холода, она споткнулась и упала бы, если бы я не схватила ее за руку. Она больше не разговаривала, только быстро — как могла с занемевшими пальцами — оделась и завернулась в теплый плащ.

Помня о просьбе Джейми «быть острожной», я позволила ей пойти одной. Увидев ее одну, выходящую на улицу, всякий мог решить, что она пошла в уборную. Вдвоем мы вызвали бы удивление и ненужные вопросы.

Оставшись одна на темном чердаке, я завернулась в свой плащ и подошла к оконцу, чтобы подождать несколько минут, прежде чем спуститься вниз. Я услышала тихий стук закрываемой внизу двери, но с моего поста увидеть Алисию не могла. Судя по ее реакции на зов Мортона, удар ножом в сердце тому не грозил, но только небеса знают, что задумал каждый из них.

Облака полностью рассеялись, и морозный пейзаж, блестящий и призрачный под луной, протянулся передо мной. Через дорогу снежной копной стоял навес с лошадьми. Воздух изменился, как говорил Джейми, и снег от дыхания лошадей подтаял, глыбы снега скатывались с навеса и падали на землю.

Несмотря на раздражение на молодых любовников и налет комической нелепости во всей этой ситуации, я не могла не чувствовать к ним некоторую симпатию. Они были серьезны и полны друг другом.

А неизвестная жена Исайи?

Я сгорбилась, дрожа от холода даже в плаще. Мне не следует одобрять их — и я не одобряла — но кто может знать истинную жизнь в браке, кроме самих супругов. Я сама жила в стеклянном доме, чтобы бросать камни. Почти неосознанно я погладила гладкий металл золотого обручального кольца.

Прелюбодеяние. Внебрачная связь. Предательство. Позор. Слова падали в моей памяти, словно глыбы падающего снега, оставляющие маленькие темные ямы в лунном свете.

Можно, конечно, оправдываться. Я не стремилась к тому, что со мной произошло, я боролось с этим, но у меня просто не было выбора. Хотя все равно в конце у каждого есть выбор. Я сделала свой и приняла все, что последовало за ним.

Бри, Роджер, Джемми. Все дети, которые могут родиться у них в будущем. Все они оказались здесь из-за того, что я сделала свой выбор в тот день на Крейг-на-Дун.

«Ты слишком много берешь на себя», — говорил мне Фрэнк много раз. Почти всегда тоном неодобрения, подразумевая, что я делаю то, чего, по его мнению, я не должна делать. Но время от времени с добротой, желая уменьшить бремя моих забот.

Именно о доброте думала я сейчас — была ли она настоящей, или просто мой ум пытался найти утешение в этих словах? Все выбирают, и никто не знает, к какому финалу это может привести. Даже если мой выбор был виноват во многом произошедшем потом, не все зависело от него. И он принес не только вред.

Пока смерть не разлучит нас. Множество людей повторяли эти слова только для того, чтобы нарушить и предать их. Но я уверена, что ни смерть и никакой сознательный выбор не смогут уничтожить некоторые узы. К худу ли, к добру ли я любила двух мужчин, и некоторая их часть всегда будет со мной.

Самое ужасное в этой ситуации было то, что как бы искренне я не сожалела о том, что сделала, я никогда не чувствовала себя виноватой. Теперь же, когда сделанный выбор остался далеко позади, я испытала чувство вины.

Тысячу раз я извинялась перед Фрэнком, но ни разу не попросила прощения. И сейчас мне пришло в голову, что он все-таки простил меня. На чердаке было темно; единственный свет просачивался в него снизу сквозь доски пола, но он больше не казался пустым.

Я резко дернулась, отвлеченная от моих размышлений движением внизу. Две фигуры, взявшись за руки, в плащах, развивающихся за их спинами, бежали по снегу бесшумно, словно летящие олени. Они на мгновение задержались возле лошадиного загона, потом исчезли внутри.

Я высунулась в окно, опершись на подоконник и не обращая внимания на кристаллики льда под моими ладонями. Я услышала шум пробудившихся лошадей; их топот и фырканье ясно донеслись до меня по холодному воздуху. Звуки внизу в доме были слабее, хотя «ме-е» Хирама стало громче, когда тот почувствовал волнение лошадей.