Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Гусейнова

решительную борьбу с советским монументальным искусством, в частности, с памятниками В.И. Ленину. Сколько памятников Ленину – так и хочется почему-то сказать: действующих памятников – находится в небольшой Одессе? Как оказалось, ни много ни мало, а ровно 104! Об этом в интервью киевской газете «Час-Тайм» сообщил одесский мэр Эдуард Гурвиц.

Ещё в середине февраля 1996 г. господин Гурвиц направил официальное письмо премьер-министру Украины Евгению Марчуку, в котором испросил разрешения убрать стоящий в центре Одессы, на нынешнем Куликовом Поле – бывшей площади Октябрьской революции, возле здания бывшего обкома компартии Украины гигантский памятник вождю мирового пролетариата.

При этом мэр Одессы напомнил главе украинского правительства, что ещё в 1992 г. тогдашний президент Украины Л. Кравчук распорядился демонтировать в республике всю символику бывшего СССР. И вот теперь городские власти твёрдо решили выполнить никем не отменённое распоряжение. В связи с чем они планируют перенести скульптуру Ленина на территорию бывшего парка Ленинского комсомола, а ныне Савицкого парка. Здесь будет создан своеобразный музей под открытым небом, экспонатами которого станут одесские монументы, бюсты, мемориальные доски эпохи развитого социализма.

В вышеупомянутом интервью киевской газете «Час-Тайм» мэр Одессы Э. Гурвиц также отметил, что в городе продолжается изгнание с улиц советских названий. Им возвращаются прежние исторические имена. В частности, господин Гурвиц рассказал, что улица Бебеля, где находится здание бывшего областного управления Комитета государственной безопасности УССР, а ныне – Службы безопасности Украины, была переименована в улицу Еврейскую. Однако новое название вызвало у начальника Одесской СБУ генерал-лейтенанта Кожемякина столь сильное раздражение, что он приказал запереть главный вход в здание и открыть боковой, расположенный в переулке Грибоедова, и на бланках Одесской СБУ появился новый адрес: переулок Грибоедова.

Однако, по словам Э. Гурвица, в ближайшее время улица Ботева станет улицей Грибоедова, а переулок Грибоедова решено переименовать в переулок Романа Шухевича, близкого соратника Степана Бандеры, числившегося в советские времена нашим заклятым врагом. Таким образом. Одесская СБУ, на здании которой, кстати, городские власти намерены установить мемориальную доску в память жертв репрессий КГБ, окажется перед серьёзным выбором: то ли находиться ему официально на улице Еврейской, то ли – в переулке Шухевича [559] .

Расположенный на уютной Греческой улице, Одесский русский драматический театр долгое время носил имя Иванова. Одесситы шутили в том смысле, что таким образом подразумевался зашифрованный Рабинович. Но на самом деле речь шла о вполне конкретном Андрее Иванове, революционере, особо отличившемся в ходе «окаянных дней». Эту именную прибавку никто, собственно, не отменял, но «символическая» фамилия постепенно просто-напросто стыдливо улетучилась с афиш и программок.

… Экзарху всея Украины оставалось ждать благоприятного часа, чтобы архиерейский жезл сменить на патриарший – и в 1990 г. Его Блаженство оказался как никогда близок к исполнению заветного помысла. Когда скончался патриарх Пимен, митрополит Филарет был избран Местоблюстителем престола Патриарха Московского и всея Руси, что по принятому в Русской православной Церкви в советскую эпоху обыкновению истолковывалось как окончательное подтверждение неоспоримого права на патриаршее достоинство. Случилась, однако, осечка: Поместный собор выбрал другого, и Его Блаженству пришлось оставить намеченный переезд из Киева в Москву, с Пушкинской улицы – в Чистый переулок.

Свою верность советскому режиму «блаженнейший» сохранял до самой его агонии. В день путча 19 августа 1991 г. в проповеди «агент влияния Антонов» сказал, что в стране «началась нормализация жизни». И это в то время, как шёл распад партийно-гебистского монстра, который поразила гангрена – «Антонов огонь».

Но порой и в Ленинграде счёт складывался в пользу системы. Вторая половина 1960-х годов. На должность инспектора Ленинградской духовной академии владыка назначил доцента-протоиерея Иоанна Белевцева – честного и порядочного человека. Будучи человеком прямолинейным и резковатым, о. Иоанн не желал идти на «доверительный контакт» с уполномоченным и общался с ним с явной неохотой. «Гриша» начал давить на владыку, требуя заменить непокладистого инспектора на «позвоночного» – выполняющего его команды по телефонному звонку. «Позиционное преимущество» было на стороне Жаринова, и митрополит был вынужден сделать «рокировку». Накануне летних каникул о. Иоанн подал владыке прошение об отпуске. Резолюция была такова: «Прошение удовлетворить, с освобождением от должности инспектора ЛДА». С точки зрения формальной логики – абсурд. Но есть ещё и неформальная. Блестящий специалист в области истории Русской православной Церкви был сохранен для науки, вскоре получил звание профессора. А на должность инспектора («мальчика для битья») был поставлен более контактный, начинающий молоденький о. Владимир Сорокин…

Вскоре семинаристов начали «прокачивать» через крейсер «Аврора» и в плановом порядке учить патриотизму. А кто уклонялся от «корабельной повинности», тот попадал в чёрный список. Наивные экскурсанты с крестиками на шее робко спрашивали; как корабельные орудия могли помочь восставшим в ходе боев, ведшихся в уличных лабиринтах? Разве что бабахнуть по Зимнему? (Рекорд, достойный книги Гиннеса: один выстрел – и 70 лет разрухи.) И только в эпоху гласности был получен ответ: «Аврора» стояла под парами на случай подавления большевистского переворота. Взяв на борт Ульянова, Троцкого, Зиновьева и К°, крейсер должен был свалить в Швецию, к тамошним социал-демократам…

«Шум – шир» («снят – назначен»)

В начале 1970-х годов ректором ЛДАиС был епископ Тихвинский Мелитон (Соловьёв). Участник Великой Отечественной войны, он к тому времени уже достиг преклонного возраста, и руководить сложным академическим хозяйством ему становилось всё труднее и труднее. Реальную административную власть сосредоточил в своих руках инспектор-протоиерей Владимир Сорокин, и владыка Никодим должен был мириться с этим. Но всему есть предел, и осенью 1974 г. последовал «шум – шир». (Так наши студенты-эфиопы говорили об очередном перевороте: «снят – назначен».)

Мне довелось быть невольным свидетелем этого события. В то время митрополит Никодим находился в своей подмосковной резиденции на излечении от очередного инфаркта. Но и из Серебряного Бора он руководил «кадровыми перестановками».

… Слышу звон колокольчика и поднимаюсь на второй этаж. Владыка просит набрать ленинградский номер и соединить его с викарным епископом Мелитоном. Передаю трубку архиерею и деликатно направляюсь к выходу. Но святитель делает знак рукой: можно остаться, особых секретов нет.

Начинается диалог: мягко, но настойчиво владыка даёт понять епископу Мелитону, что «ресурс исчерпан», и ради пользы дела нужно подать в отставку. По всему чувствуется, что на другом конце провода – некоторое смятение: вроде бы и пора отдать часть нагрузки, но, как-никак – это если и не удар, то щелчок по самолюбию. Минут десять ушло на уговоры, прежде чем владыка Мелитон «сломался». (Ещё несколько лет, вплоть до своей кончины, он по-прежнему был