Записки мертвеца - Георгий Апальков

это пришлось поплатиться жизнью, и, если с Абидиным они были друзьями, то последний наверняка питает теперь ко мне не самые добрые чувства. Впрочем, кому какое дело? Если бы не автомат в руках Абидина и не отсутствие у меня самого какого-либо оружия, то я бы вообще ни о чём не беспокоился. Однако, при нынешних обстоятельствах я, всё же, немного нервничал и пронёс это неприятное чувство через весь наш путь.

В конце концов, мы добрались до здания, представлявшего собой точно такой же пятиэтажный дом, какие стояли почти на всём протяжении улицы. Чем дальше от центра, тем меньшим разнообразием отличался местный архитектурный ансамбль. Вот и на Северной одна к одной стояли бесконечные реплики одного и того же проекта пятиэтажного панельного дома из прошлого века. Остановились мы возле подъезда, выходившего на сей раз на проезжую часть. На дороге рядом с подъездом стоял один из тех небольших автобусов, которые раньше курсировали по городу под номерами и представляли собой примерно семьдесят процентов всего парка общественного транспорта в наших краях. Чуть поодаль я заметил скопление людей, несколько единиц военной техники и некоторое количество обычных гражданских автомобилей. Обстановка была ровно такая же, какая бывала у нас там, в центре, перед выходом подразделений на работу. В воздухе витало предвкушение скорого столкновения с противником, испытываемое всеми вокруг. Тогда я мог лишь догадываться, к чему готовятся все эти люди.

— Пошли внутрь, — сказал Абидин, приглашая меня войти в один из подъездов пятиэтажки первым. Я сделал как он велел. Мы поднялись на второй этаж, и там Абидин постучал кулаком во все три двери, выходившие на площадку. Вскоре одна из них открылась, и я опять увидел того, кого не ожидал больше когда-либо встретить.

— Утро доброе. Командир сказал тебе ребят собирать. Через полчаса чтоб все были готовы. Как соберётесь — выходите на улицу, к автобусу. Там вас уже другие люди примут, — сказал Абидин.

— А что такое? Едем опять куда-то? — спросил Лёха.

Выглядел он уставшим и заспанным. Да и вообще вид у него был неважный: лицо бледное, под глазами синяки, и нос, натёртый докрасна. Неудивительно, что он не сразу узнал меня и вообще не сразу заметил моё присутствие.

— Знакомься, это… — начал было Абидин, но запнулся, не зная, как меня представить, — В общем, новенький. Он тебе помогать будет с детишками, можешь его обо всём, что надо, просить. Зовут… Как звать-то тебя?

— Костя, — ответил я, тут же добавив, — Мы уже знакомы.

Лёха посмотрел на меня и только теперь улыбнулся, как и я обрадовавшись этой встрече. Абидин безразлично посмотрел поочерёдно на нас обоих, пожал плечами и сказал:

— Ну, удачи.

И он ушёл, оставив нас с Лёхой.

Пообщаться нам с ним было некогда: ему нужно было как можно скорее собрать всех оставшихся под его, по всей видимости, единоличной опекой детей в дорогу и вывести их на улицу. В это время я мог только ходить рядом и растерянно наблюдать за происходящим, не зная, чем и как я могу тут помочь.

— Ты как тут оказался? — спросил между делом Лёха.

— Да-а, долгая история. А ты как тут?

— Вояки вон эти привезли. Забыл уж, когда… Позавчера, вроде. Или вчера. Не знаю: всё смешалось как-то.

— Выглядишь плохо. Болеешь?

— Да так, кашель какой-то. И температура. Грипп, наверное.

— А где тот майор и чел, который с ним был.

— Майор умер. Давно ещё. А Рома-то… Домой пошёл с брательником своим. Чё ему тут с нами делать, раз нас вояки под крыло взяли.

— Действительно.

— Ладно, давай в автобус сядем да там уже перетрём за всё. Кстати, не в курсах, чё за экспедиция намечается?

— В Надеждинское. Деревня, где дача мэрская.

— О. А почему туда?

— Там дела какие-то у ребят этих, в чёрном. С мэром что-то обсудить хотят. Вас — заодно, наверное, везут, чтобы там оставить. Я там был. Там и правда как-то поспокойнее.

— Ну, тогда новости хорошие, — бесцветно заключил Лёха и отвлёкся, чтобы прикрикнуть на кого-то из мальчуганов, баловавшегося вместо того, чтобы паковать свой рюкзак.

Как и было велено, примерно через полчаса мы все стояли на улице. Лёха лёгкими и непринуждёнными командами построил детвору по парам, фронтом на него, и повёл их к автобусу строем. Мне оставалось только следовать за этой ватагой по пятам и недоумевать, как я вообще могу быть тут хоть чем-то полезен. Лёха справлялся на ура. Казалось, время, проведённое в спорткомплексе, сделало из него гуру воспитания и наставничества. Может, это и не так, но со стороны было видно, что дети слушаются его беспрекословно. В их глазах он был огромным и непререкаемым авторитетом, и в этой связи я невольно вспоминал, каким он пришёл к ним после своего запоя в районной пивнухе под названием Гроссбух. Воистину, человек, едва только занявшийся своим делом в этой жизни, может в считанные мгновения преобразиться до неузнаваемости. Если бы не болезненный вид, на Лёху было бы совсем отрадно смотреть. Но даже несмотря на его бледноту и усталую поступь, я был счастлив за него.

В автобус мы уселись вместе с двумя незнакомыми людьми во всё тех же чёрных костюмах. На водительское же сиденье сел человек в зелёной форме. Он оказался в автобусе последним и, захлопнув свою дверь, повернулся к нам и спросил:

— Ну как? Всё, выдвигаемся?

— Да! — хором ответили дети, хотя вопрос предназначался отнюдь не им.

Дождавшись, пока восторг ребятишек схлынет, один из людей в чёрном скомандовал водителю:

— Двигай.

Затворились передняя и задняя пассажирские двери, автобус завёлся и тронулся.

— Вохр, это Броневик. Выехали, приём, — тут же связался с Вохром по рации один из людей. Судя по всему, этот самый Вохр и был у них там самым главным.

Пока мы ехали, я поражался тому, в какой гуще событий я оказался, совершенно того не желая. Ещё нынешним утром я строил совершенно иные планы на весь сегодняшний день. Думал, что на площади перед зданием администрации как обычно пройдёт развод, и нашей роте дадут новый участок города для зачистки или какую-нибудь другую новую задачу. Думал, что по возвращении с работы мы снова останемся с Ирой одни в нашей комнате в гостинице-казарме, и нас ждёт ещё одна хорошая ночь вместе. Но нет. За одно только утро я успел: похоронить двух старых знакомых, сменить военную форму на гражданскую одежду, о которой раньше только грезил, лишиться командира и обрести неясный статус в группе незнакомых вооружённых людей. И ведь день ещё только начинался!