Наследство - Джудит Майкл

— По-моему, ты придумала, как тебе выйти из положения, — обратилась к ней Джинни, когда они устроились за угловым столиком в ресторане отеля «Бикон-Хилл».

— Наполовину, — ответила Лора. — А как ты узнала?

— У тебя такой взгляд, кроме того, ты не очень замечаешь, что происходит вокруг. В чем дело?

Лора рассказала ей, что случилось.

— Мне нужна какая-нибудь информация, которая заставила бы его быстро продать отель в надежде защитить свои вложения в него.

— То есть чтобы он подумал, что не сможет его никому продать?

— Не по той цене, которую предлагаем мы. И он должен думать, что может не получить и этого, если не поторопится продать его.

Джинни продолжала есть суп.

— Если бы ты узнала, что с отелем что-то не в порядке, что в нем происходит что-то жуткое, например, как в одном отеле в Филадельфии, где люди умирали от болезни легионеров, тогда бы он его продал за любую цену, верно?

Лора рассмеялась:

— Продал бы, но там никто не умирает.

— Как жаль. А если он узнает, что отель разваливается на части? Например, что у него дефект в фундаменте, который нельзя устранить. Кто бы купил его?

— Никто, в том числе и я, — рассмеялась Лора. — Подожди-ка минутку. — Она положила ложку, которой ела суп, на стол и уставилась в окно, затем медленно повернулась к Джинни. — А если он подумает, что никто не сможет снести или реконструировать этот отель?

— В этом случае отель значительно потеряет в своей стоимости. Старые дома только тогда считаются хорошим вложением денег, когда их можно сносить, а на их месте строить новые. Иначе от них никакого толку.

— Именно. А дом сносить нельзя, если он является архитектурным памятником. Джинни нахмурилась:

— Но он не архитектурный памятник.

— А если городские власти Филадельфии решат, что он именно архитектурный памятник? Тогда его нельзя будет сносить, а фасад нельзя изменить. Внутри можно все переделать, но снаружи нельзя. Это скажется на цене дома?

— Сведет ее к минимуму. А кто-нибудь говорил, что его собираются считать памятником?

— Дом был в списке зданий, которые рассматривались комиссией по охране архитектурных памятников. В конце концов решили, что он не отвечает всем требованиям. Архитектура хорошая, но исторического значения не имеет. Но не в этом дело. Что, если Феликса заставить поверить, что комиссия может изменить свое первоначальное решение?

— А как его могут заставить поверить в то, что не соответствует действительности? Если только…

Они заговорщически посмотрели друг другу в глаза, как две школьницы, у которых вдруг появилась общая тайна.

— Кто-нибудь должен сказать ему, что это правда.

— Этот человек должен быть очень надежным, чтобы Феликс смог поверить ему, что это может быть правдой. И поскольку он приверженец быстрых решений, не советуется ни с кем…

Джинни уже широко улыбалась:

— Мне нравится эта идея. Это будет маленькая злая шутка. А кто сообщит ему об этом?

— Еще не решила. Ты не знаешь кого-нибудь в руководстве штата Филадельфия?

— Никого. Я знаю кое-кого в биржевом мире, но боюсь, тебе это не поможет. Кто еще? Архитекторы? Строители?

Лора покачала головой.

— Это должен быть человек, который присутствует на заседаниях комиссии. Может быть, тот, кто пишет об этих заседаниях… — Она замерла на полуслове. — Янк Босворс, — прошептала она.

— Извини, не поняла?

— Репортер из Бостона. Я знала его несколько лет назад.

— Тебе нужен человек в Филадельфии, а не в Бостоне.

— Но он может знать кого-нибудь в Филадельфии. Джинни, извини меня. Мне нужно ему позвонить. Я не могу ждать. Скоро вернусь.

Она не видела и не слышала о Янке со времени суда. Но в последнее утро, после того как было оглашено окончательное решение суда, он крепко пожал ей руку и поддержал ее как друг. Если я вам когда-нибудь понадоблюсь, вы знаете, где меня найти.

— Босворс слушает, — услышала она голос в трубке.

— Янк! Это Лора Фэрчайлд, — сказала она. — Я понимаю, что прошло много…

— Лора! Господи, откуда вы взялись? Где вы? Как вы живете?

— Я в Чикаго. И у меня возникла небольшая проблема. У вас есть время, чтобы выслушать меня?

— Это моя работа. Выкладывайте.

Он слушал ее рассказ, постукивая карандашом себе по зубам, изредка вставлял свои комментарии. Потом резко вскочил.

— Сукин сын! Не хочет продавать только потому, что вы участвуете в этом деле? А что ему за дело? Столько прошло времени…

— Не знаю, но…

— Не имеет значения. Хорошо. Значит, наша задача заставить его изменить свое решение. Как вы думаете, пустить слух будет достаточно?

— Наверное. Но это не должно быть просто слухом, Янк. Он должен поверить в это.

— Так. Кого я знаю в Филадельфии, кто мог бы помочь мне в этом? Минуточку. А разве нам обязательно нужна Филадельфия? Лора! Я сделаю это сам. Как вы, согласны?

— Но вы не пишете о Филадельфии и вы не пишете об архитектуре.

— Но я пишу обо всем, что представляет интерес, если это происходит в крупных городах. Я городской репортер, вы не забыли? Послушайте, я могу сделать это сам, мне даже хочется сделать это. Я никогда не поступал плохо, но ради вас я пойду на все. О'кей? И к тому же бесплатно, хотя с вас причитается, но это при встрече в Бостоне.

— Лучше встретимся в Нью-Йорке. Я переезжаю туда через месяц.

— Черт возьми! Ловлю вас на слове. Ну все, буду сейчас ему звонить. О'кей? Потом перезвоню вам.

— Я все еще не уверена, Янк. Ведь вы живете не в Филадельфии…

— Я живу в Бостоне, который гораздо лучше других городов. Доверьтесь мне. Я не подведу. Свяжусь с вами в течение дня.

Повесив трубку, он потер руки. Единственным отрицательным моментом в работе репортера было только описание драмы, а не участие в ней. Но сейчас он именно этим и займется, это будет жестом галантного человека. Он подумал, намного ли она изменилась за прошедшие четыре года. Он вспомнил ее испуганные глаза, ее холодные пальцы в его руках, ее окаменевшее лицо. Ему хотелось тогда обнять ее, прижать к себе и успокоить. Но джентльмен не должен пытаться затащить в постель расстроенную женщину. Кроме того, у него была жена и маленький сынишка и он очень ими дорожил. Но это он должен был сделать для Лоры. Феликс стоил того, чтобы его немного разыграли.

«Итак, начнем», — подумал он, набирая номер телефона.

— С вами говорит Янк Босворс из бостонского «Глоба», — скороговоркой выпалил он секретарше Феликса, а через минуту повторил Феликсу, когда тот взял трубку.

— Я собираю информацию для серии статей по архитектуре восьмидесятых годов, особенно по вопросу борьбы между защитниками классических зданий и сторонниками более целесообразного использования городской земли. В этой связи я хотел бы попросить вас выразить ваше отношение к статусу памятника архитектуры для вашего отеля «Филадельфия Сэлинджер».