Наследство - Джудит Майкл

— Ну, хорошо, — сказала она нервно и раздраженно. — Если это становится такой проблемой, я вообще не буду открывать галерею. Но, пожалуйста, не будем все портить, у нас все так хорошо…

— Прости. — Бен обнял ее. — Я не хочу ничего разрушать, и ты права, у нас все прекрасно. У тебя будет своя галерея. Уверен, это прекрасная мысль, и я помогу тебе, чем только смогу. Может, даже я что-нибудь куплю у вас.

— Для тебя я приберегу самое лучшее. Если позволишь, я предоставлю тебе скидку.

— Я надеюсь на скидку. Ведь я наилучший клиент?

Она улыбнулась:

— Ты всегда самый лучший. Как хорошо, что ты вернулся; мне не нравится, что ты столько разъезжаешь. Дом становится в два раза больше и совсем пустой. А не может ездить кто-нибудь другой?

— Твой отец хочет, чтобы ездил я. Это цена, которую приходится платить за должность вице-президента по развитию. — «Он хочет, чтобы я куда-нибудь провалился, — думал Бен. — А европейский рынок так непонятен для американца, что шансы здесь выше, чем там». — Но так больше продолжаться не может, — сказал он Эллисон. — На днях я устрою так, что мне больше не придется ездить.

— А если ты ничего не придумаешь, я буду ездить с тобой, — произнесла она для утешения. — С Джадом и няней.

Он усмехнулся:

— Что удивит европейцев, так это бизнесмен, путешествующий со свитой. — Он наклонился и поцеловал ее. Головка малыша была у него на ладони, они сидели все вместе и тихо разговаривали, пока в саду не потемнело и няня пришла забрать Джада. Когда они входили в дом, Бен остановился в дверях, глядя на яркие розы с малиновыми и белыми цветами на фоне бледного неба, слушая отзвуки голоса Эллисон.

«Мой дом, — подумал он. — Моя жена. Мой сын. Эллисон была права. Все прекрасно».

Хотя было бы еще лучше, если бы он мог сказать: моя компания.

Клэй сидел, скрестив ноги на матрасе, оглядывая свое новое жилище. За высокими окнами виднелись отремонтированные склады Сохо и небоскребы Манхэттена; на просторах ободранного чердака валялась, сваленная в кучу, странная мебель, выглядевшая здесь затерянной и мелкой; оконный кондиционер тарахтел и причмокивал; а рядом спала молодая девушка.

Было ранее утро. Он только проснулся, и в этой незнакомой комнате в такой ранний час, когда он обычно спит, в какой-то момент почувствовал головокружение и испуг: он не знал, где находится. Он не знал даже, как зовут девушку, которая спала рядом с ним. Это была не Мирна, он знал это; Мирна все еще в Чикаго, и ее не было так долго, что он соскучился, позвонил ей и сказал, что хочет на ней жениться. Он действительно очень скучал без нее. Все, кого он знал в Чикаго, переженились за последние несколько месяцев, началась какая-то спешка, эпидемия, своего рода массовый гипноз. Так что он мог сейчас же позвонить Мирне: она так долго была ему верна. Но сначала нужно понять, где же он.

Он сидел очень тихо, девушка еще спала. Все было очень просто: он снял чердак у музыканта, который разъезжал. Ему нужно было жилье на несколько месяцев, пока он не подыщет что-нибудь постоянное, у него даже была мебель, хотя и сильно деформированная, как бывший тяжелоатлет; его спутница, маленькая девушка рядом с ним, демонстрировала бюстгальтеры для каталогов одежды, она питала слабость к блондинам с усами; и у него была новая работа.

— Клэй Фэрчайлд, — произнес он величественно. — Вице-президент за контролем над качеством группы развития. Житель штата Нью-Йорк. Всемирный путешественник ради бизнеса и удовольствия. Потрясающий игрок в покер. Любитель женщин.

Он засмеялся. Совсем неплохо для парнишки, который чистил карманы каких-нибудь десять лет тому назад. Конечно, все случилось благодаря тому, что он достаточно умен, чтобы прилепиться к Лоре, но с этим все было в порядке: он полностью доверял сестре. Потрясающая леди. И мозги и внешность, а как говорит, когда он приходит к ней на обед! Где бы он был без Лоры? Джинни Старрет все время толкует ему об этом. Но он и сам знает. Без Лоры он таскался бы за Беном несколько лет подряд за гроши, пытаясь оторваться, пока Бен не подцепил Эллисон Сэлинджер, а потом бы так и было; этот ублюдок никогда не приютил бы своего братца, он всего этого хотел только для себя.

Так что всем, что имел, он был обязан Лоре. Или почти всем. У него были свои таланты, и он прекрасно ими обходился. Он управлял новеньким автомобилем «корвет», у него была стереосистема, по силе звука выше «Эмпайр стейт билдинг», а во время своего последнего путешествия по Европе он смог найти новые идеи по обустройству отелей для Лоры, он купил два новых костюма у Родольфо, что делало его похожим на управляющего высокого ранга, которым, он всегда знал это, он и был.

Он перелез через матрас и спустился на пол. Девушка издала звуки в знак протеста, когда ее несколько раз подбросило на матрасе, пока он перебирался, но она все еще спала и продолжала спать, когда Клэй, приняв душ, оделся и отправился в свой новый офис на последнем этаже отеля «Бикон-Хилл».

Когда он вошел, кипела работа. Все происходило одновременно: рушились стены, пол обнажался до голых бетонных плит, старые унитазы и ванны лежали по углам словно фарфоровые трупы, болтались лампочки, и над всем висел занавес из пыли. Через полчаса его костюм потускнел, руки были испачканы, в носу свербило, а глаза слезились. Но он улыбался, потому что ему нравилось это; все изменялось прямо у него на глазах, и сегодня он не мог бы сказать, как все это будет выглядеть завтра, и в этом и заключались тайны — что было за стенами, которые сегодня ободрали, или под ковром, который скатали, или внутри вырванных туалетов?

Было так хорошо, что ему не хотелось идти к себе в офис на верхний этаж, век бы его не видел. Он знал, что это было временно и что у них будет приличное место, и все же не хотелось тащиться туда, оставив поле битвы.

Все время, пока он, и Лора, и весь их небольшой штат обсуждали перепланировку отелей в Филадельфии и Вашингтоне, а также открытие «Бикон-Хилла» в Нью-Йорке к концу года, они слышали, как рабочие становились все ближе и ближе. Время от времени Клэй не выдерживал и тащил Лору наверх, чтобы посмотреть, как идут дела. Они осматривали номера из двух-трех комнат, которые соединяли из отдельных комнат; в каждом устраивались по две ванны цвета морской волны с белыми креплениями, лепнина на потолке в холле нового дизайна в виде золотого листа, с канделябрами из разрушенного замка в Англии, викторианские бра, найденные на складе в подвале, отполированы и установлены в коридоре, где они и должны были быть, когда Оуэн строил отель шестьдесят лет тому назад. И обычно они заканчивали осмотр на верхнем этаже, половина которого была превращена в ресторан, совсем уединенное местечко, французский садик в середине города.