Наследство - Джудит Майкл

Бен проверил рассказ о статусе отеля Сэлинджера в Нью-Йорке и доложил на правлении, что ничего не нашел в этой истории.

— Я говорил также и с репортером из «Глоба», — сказал он. — Журналист утверждает, что его интересует только заявление о статусе памятника архитектуры вообще и возможное влияние на отель в Филадельфии, если комиссия изменит решение. Понятия не имею, почему он думает, что комиссия может так поступить, но если у него имелись к тому причины, было бы логично задать вопрос владельцу отеля. Он утверждает, что статус здания никогда не менялся.

— Вот черт, — сказал Коул Хэттон. — Так это или нет, Феликс считал, что это так. Мне безразлично, думает ли Феликс так или иначе или черт знает как ему заблагорассудиться. Но дело все в том, что Феликс совершенно не считается с нами, ему все равно, с ним мы или нет.

Через месяц на следующем заседании правления продажа отеля «Вашингтон Сэлинджер» была решена за пятнадцать минут.

— Да наплевать мне, что вы думаете о ней, — сказал Хэттон Феликсу перед голосованием. — У нее хорошие деньги, и она выскакивает с ними как раз в нужный момент. Хотелось бы мне встретиться с ней. Видимо, очень сообразительная леди. И десять миллионов — отличная цена за отель, которым просто незачем больше заниматься. Кто-нибудь знает, что случилось с шеф-поваром?

Никто не знал. Феликс имел представление по тому, как метрдотель описал леди, которая разговаривала с Лионом далеко за полночь, но ничего не сказал. С выражением ледяного спокойствия он проголосовал вместе со всеми за продажу отеля. Но внутри его кипела тщетная ярость. Каким-то образом она устраивала так, что все получалось, как ей хотелось. А через месяц наступила кульминация, когда он узнал, кто такой Бен Гарднер. Не удивительно, что он был в бешенстве и чувствовал переутомление. И любой почувствовал, если бы был, как и он, окружен врагами.

Что-то нужно было предпринять с этими двумя. Сначала продумать, что делать, потом все устроить. Неважно, сколько уйдет на это времени, он придумает что-нибудь, чтобы снова одержать победу.

Бен наблюдал за Феликсом, отметив, что тесть больше не встречается с ним взглядом и не обращается к нему, но когда Аса представлял новый бюджет и правление стало обсуждать его, он дал волю своим мыслям. Эта сообразительная леди, о которой говорил Хэттон, была его сестрой. Он пытался сопоставить образ смекалистой и твердой деловой женщины с молоденькой девчушкой, рыдающей по телефону, думающей, что он предал ее. Возможно ли, чтобы это был один и тот же человек? Он даже представить не мог, как она сейчас выглядит; он мог вообразить лишь хорошенькую маленькую сестренку, одну из самых талантливых воровок, которых он когда-либо знал, которая смотрела на него большими глазами и думала, какой он замечательный. Им было хорошо вместе, думал он, поворачивая страницу бюджета, чтобы другие думали, что он с ними. Хорошие были времена, когда они любили друг друга.

И он не представлял, как они могли снова встретиться. Теперь еще меньше, чем раньше. Ведь даже если он и мог найти способ увидеться с Лорой, каким образом он мог представить ее своей новой семье в качестве сестры и ожидать, что ее встретят с распростертыми объятиями, после того как она показала всем, на что способна, вернув себе большую часть наследства, хотя Феликс чего только ни делал, чтобы остановить ее. Он знал, как они отреагируют, когда узнают, что Лора солгала им о себе, и он знал, как они отнесутся к нему. Представить им Лору как сестру? — С таким же успехом он мог взорвать бомбу в своей семье и смотреть, как разлетаются куски.

Он мог бы рассказать Эллисон, подумал он вечером, когда открывал парадную дверь дома в Бикон-Хилле. Он думал об этом неоднократно, но каждый раз это казалось ему таким сложным и неправдоподобным, что он отступался. Лора была счастлива, она добивалась того, чего хотела. Он тоже был счастлив. Возможно, лучше оставить все как есть.

— Миссис Гарднер в саду, — сказала экономка. Он прошел туда. Когда он открыл дверь, то тихо стоял некоторое время, наблюдая за Эллисон, пока она не увидела его. Она сидела на низком кресле между рядами роз и кормила Джада. Красная юбка была вокруг нее как лепестки роз, а белая грудь была белее блузки, которую она расстегнула. Белая головка Джада прислонилась к ней вместе с ореолом света вокруг нее. Лучи солнца косо падали на стену из камня, и оба они купались в глубоком золотом свете, а высоко над ними птица издавала трели, плывшие по саду чисто и сладко.

Бен затаил дыхание, боясь пошевелиться. Картина была столь совершенной, словно изображала рай, и ему захотелось запечатлеть ее в памяти. Но тут Эллисон взглянула на него, лицо ее озарилось радостью.

— Как хорошо, что ты пришел. А знаешь, что у тебя очень жадный сын?

— Он жаден только потому, что ценит свою прелестную мать. — Бен наклонился и поцеловал ее, сделавшись частью этого рая. Он уселся на траве рядом с Эллисон, и они вместе смотрели, как их крохотный сын посасывал грудь маленьким ротиком, хотя уже спал. — Он подрос, — сказал Бен. — Через пару месяцев начнет ходить.

Эллисон рассмеялась:

— В шесть месяцев? Сразу видно, опыта у тебя никакого.

— Вы с Джадом должны многому научить меня, — с улыбкой согласился он. Он чувствовал себя довольным и счастливым. — Чем сегодня занимались?

— Мотались с Молли в поисках галерей. Выражение удовольствия на его лице исчезло.

— Ну и как, уже есть успехи?

— Да, кажется. Определенно есть. Мне очень хочется заниматься чем-нибудь, помимо дома, чем-то полезным и необычным. Я разбираюсь в живописи, по крайней мере, я знаю двадцатый век, а Молли девятнадцатый, таким образом, у нас отличная команда… — Бен молчал, и поэтому она сказала с вызовом: — У меня есть время и деньги, и я буду проводить столько же времени с тобой и Джадом, как и сейчас… Ты не против, ведь, дорогой, правда?

— Конечно, нет. Ты можешь не спрашивать. Ты ведь сказала, что у тебя есть деньги.

— Бен, не надо.

— Что не надо?

— Так говорить. Таким тоном. Мы уже давно не переживаем из-за денег.

— Ты никогда не волнуешься из-за денег.

— Я не беспокоюсь о деньгах. Почему бы и тебе не поступать так же? Ну что меняется от того, что у нас не все поровну? Ведь мы живем на твою зарплату, разве этого недостаточно? Если мне хочется чего-то сверх того…

— У нас здесь много чего «сверх того». Курорты, отделка дома, приемы, устраиваемые на яхте твоего отца, автомобиль, который ты подарила мне в день рождения…

— Ну, хорошо, — сказала она нервно и раздраженно. — Если это становится такой проблемой, я вообще не буду открывать галерею. Но, пожалуйста, не будем все портить, у нас все так хорошо…