Наследство - Джудит Майкл

Повесив трубку, он направился вниз в бар. Он нашел пустую кабинку в углу и сел там, заказав виски и наблюдая за людьми, которые входили и выходили из бара. У каждого из них была своя жизнь, каждый мог бы стать частью романа или фильма. Фарлей не поверил бы в это. Он считал себя уникальным.

«Но он был таким же, как и другие, — размышлял Поль. — Эмилия, Луи и Бритт, думающие только о себе, не имели ни времени, ни сил для остального мира».

Сам он понимал, что когда-то был таким же, как и они, искал только удовлетворения собственных потребностей, покоя, отказываясь вникать в чужие проблемы. Но что-то изменилось в нем. Я перестаю быть равнодушным. Он сказал это Луи сегодня днем. Это было в некотором роде очень необычное заявление для Поля Дженсена, которого Оуэн, его дед, ругал когда-то за замашки плейбоя.

«Может быть, Бритт и был уникальным в конце концов, — продолжал размышлять он. — Это он заставил меня прозреть».

Он заказал еще виски. «А может, Фарлей здесь ни при чем, просто Поль Дженсен наконец стал взрослым». Он улыбнулся самому себе. Так сказала бы Эллисон. Он действительно стал взрослым, хотя бы для того, чтобы почувствовать ответственность за человека, которого нужно защитить и который натворил много глупостей, только потому, что этот парень заслуживал, чтобы ему предоставили еще один шанс. И на карту сейчас поставлено нечто большее, чем деньги.

Ему стало не по себе. Он допил виски. Ответственность. Защита. Деньги.

То, что он делал сейчас, гораздо больше того, что он сделал раньше для Лоры. «У нас тоже многое было поставлено на карту, — думал он — но я проиграл. Я ничего не сделал, чтобы понять ее, или защитить, или выяснить все до конца, чтобы мы смогли начать новую жизнь».

Он откинулся назад и вспомнил Лору. Он держал себя в руках, когда Фарлей рассказал ему о ней, но сейчас был не в силах сдерживать себя и дальше. Он представил ее сидящей в ресторане, как она пыталась усмирить Фарлея, находя слова, которые успокоили его. Вы добрая и очаровательная женщина.

Лора. Он медленно произнес ее имя, чего не позволял себе многие годы, почувствовав при этом ее присутствие, вспомнив запах ее волос, тембр ее голоса, смех в ее глазах. Лора.

Я устраиваю прием, когда закончится турне, и я приглашу Лору. Там вы и познакомитесь с ней.

— Мистер Поль Дженсен? — Он поднял голову. Около его кабинки стоял один из клерков отеля, подключая телефон. — Вам звонят из Бостона, и поскольку я видел, что вы пошли сюда, я позволил себе…

— Благодарю вас. — Он поднял трубку. — Поль Дженсен у телефона.

— Поль! Это Эллисон. Я тебя отвлекаю? Не могла дождаться, когда смогу поговорить с тобой. Я должна была поделиться с кем-нибудь, а ты — единственный человек… Послушай! Мне только что сказал об этом Бен. Лора купила все отели дедушки! Все четыре! Ты можешь поверить в это? Мне как-то не по себе от этого. Я даже не знаю, что чувствую. Мы все ополчились на нее, но она заслуживает уважения, ты не считаешь? Она купила их! Невероятно! Папа, естественно, не хочет об этом говорить, он вне себя от гнева, но он ничего уже не может сделать…

Поль едва слышал ее голос. Лора, сказал он себе и понял, что широко улыбается. Молодец.

Я приглашу Лору. Там вы и познакомитесь.

ГЛАВА 22

Джад Гарднер. Феликс стоял около детской кроватки, имя жгло его раскаленным железом. Ребенок спал, светлые волосики завивались на влажной головке, а маленький ротик напоминал розовый цветочек.

— Папу как загипнотизировали, — с удивлением заметила Эллисон, обращаясь к Бену. — Ему никогда раньше не нравились дети. — Бен кивнул, внимательно следя за Феликсом.

Простояв так довольно долго, Феликс обернулся и встретился глазами с Беном, полными такой враждебности, что Бен невольно отступил на шаг назад. Сын Джада! Как он раньше не догадался?! Как безумная слепота помешала ему узнать Бена Гарднера в ту же секунду, когда он впервые увидел его? Он не был копией Джада, во всяком случае, насколько Феликс помнил Джада, когда тот был молодым, до возвращения из армии, с безумными глазами и кривой улыбкой, которая стала еще кривее, когда он узнал, что его компании больше не существует. Но сходства между ними было много, и Феликс укорял себя, что не заметил этого раньше. А ведь он гордился тем, что всегда знал то, о чем другие не догадывались. Тем не менее на этот раз он знал только, что ненавидит этого красавчика блондина, ненавидит всей душой Бена Гарднера.

Ленни заплакала, когда услышала, как назвали малыша.

— Ты узнала его?

— Да. — Она смотрела в окно со своей стороны машины. — Но я не хочу обсуждать эту тему. Никто не должен говорить об этом. Эллисон счастлива, она удачно вышла замуж, у нее хорошая семья, и мы не будем вмешиваться в их жизнь.

— Ты можешь делать что хочешь. А я собираюсь вышвырнуть его из компании. И из нашей семьи, сколько бы времени мне ни потребовалось. Он явился сюда, чтобы погубить меня, этот самодовольный подонок. Других причин его появления здесь я не вижу.

— Он любит Эллисон, и ты не посмеешь…

— Чепуха! Он использует ее, чтобы подкопаться под меня. Ты что, до сих пор витаешь в облаках, что не понимаешь этого?

— Ты не посмеешь тронуть их, Феликс. Что ты им скажешь? Что я спала с его отцом и ты не любишь вспоминать об этом? — Она немного помолчала, но Феликс ничего не ответил. — Ты это скажешь на совете директоров? Что твой зять, человек, которому ты доверил службу безопасности и всего несколько месяцев назад назначил вице-президентом по развитию, внезапно сделался неугодным компании? На каких основаниях? — Она снова подождала. — Я спрашиваю тебя, — спокойно сказала она.

— Еще не знаю, — злобно ответил он. — Придумаю что-нибудь. Он не останется…

— Он член нашей семьи, — решительно сказала Ленни. — Эллисон с ним счастлива. Он не сделал ничего, что говорило бы о том, что он хочет повредить лам. И ты будешь вести себя тихо и оставишь его в покое.

Он обернулся к ней:

— А если нет? Ты что, угрожаешь мне? Она посмотрела ему в глаза:

— Я не угрожаю, Феликс. Если я что-нибудь решу сделать, то сделаю это без предупреждений.

Это была угроза. Угроза, которая существовала всегда. И он всегда знал это, хотя и не хотел признаваться, точно так же, как не хотел заметить сходство Бена с человеком, которого ненавидел больше всего в этом мире.

— Ты плакала, — набросился он на нее. — Когда ты услышала, как они назвали мальчика, ты заплакала. Ты до сих пор помнишь его!

— Я всегда буду его помнить, — проговорила Ленни. Она взглянула на него. — И ты тоже.