Заповедник для академиков - Кир Булычев

— И в вашем городе есть население? — спросил Сталин.

Наступила пауза, потому что Шавло не хотел отвечать на этот вопрос. Он ждал ответа кого-то из чекистов. Ответил Алмазов.

— Эксперимент должен быть исчерпывающим, — сказал он. — Естественно, мы не могли исключить из него живых существ. Нами было отобрано несколько наиболее опасных преступников, приговоренных к высшей мере наказания, товарищ Сталин… А также ряд животных, включая морских свинок, лошадей, собак и мышей.

— И слон! — сказал Вревский. — Настоящий, я видел.

— И слон, и некоторые земноводные, и белый медведь. Но не беспокойтесь, это все старые, списанные из зоопарков звери, — сказал Алмазов.

— Вы говорите, как будто оправдываетесь, — сказал Сталин. — А оправдания здесь неуместны, товарищ Алмазов. Народ не простит нам, если во время грядущей войны мы будем рисковать жизнями простых советских людей только потому, что пожалели нескольких жаб, слона и мерзавцев, заслуженно приговоренных к смерти. Продолжайте, товарищ Шавлов.

Все это время фильм продолжался, давая возможность зрителям подробнее разглядеть детали натюрморта.

Оператор снова сменил объектив на самый широкий, и на экране замер городок среди тундры.

— Сейчас будет, — сказал Алмазов.

— Не молчите, товарищ Шавлов, — потребовал Сталин.

— Взрывное устройство, — сказал Матя, — было установлено нами на высоте двадцати трех метров над землей.

— А как взрывали? — спросил Сталин.

— Одну минутку, — сказал Шавло. — Сейчас нам все покажут.

Пришлось подождать минуту — она была бесконечно длинной. Ежов снова откашлялся.

И вот камера поехала влево — остановилась. В центре кадра оказалась ажурная металлическая вышка, схожая с тригонометрическим знаком. На верхней площадке вышки находилось нечто темное, массивное.

— Похоже на парк культуры, — неожиданно произнес Сталин.

— Почему? — удивился Шавло.

— Потому что там есть карусель и вышка для прыжков с парашютом, — сказал Сталин и хихикнул. И тогда Шавло понял, что Сталин тоже волнуется, что ему передалось нервное напряжение его гостей, которые уже видели и пережили все это.

— На этой вышке установлено наше взрывное устройство, — сказал Шавло, переждав, пока задорно отсмеется Ежов. — Мы вырезали лишние кадры, потому что нам пришлось ждать несколько минут. Через несколько секунд вы, товарищ Сталин, станете одним из первых свидетелей нового, абсолютного оружия!

Матя еле успел договорить, как на том месте, где была вершина вышки, вспыхнул яркий свет — ослепительный даже на экране. Свет этот, почти не тускнея, начал распространяться, и вдруг кадр перекосился, вышка ушла из него…

— Что такое?! — крикнул Сталин.

И быстро ответил Ежов:

— Товарищ Шавло успел перехватить камеру — оператор временно был ослеплен.

— Говнюк, — сказал Сталин.

А тем временем горящее облако начало бешено клубиться, занимая весь экран и порываясь оторваться от земли, умчаться в небеса, унося с собой все, что попало в орбиту его кипения. Этот гигантский шар, размеры которого можно было лишь приблизительно ощутить в сравнении с предметами на Земле, лишь через несколько томительных секунд смог подняться ввысь, соединенный с землей лишь столбом — ножкой круглого, как сморчок, гриба.

— К сожалению, мы находились слишком близко к центру взрыва, — сказал Шавло, стараясь отстраниться от нового переживания тех минут. — Поэтому в кадре не помещается целиком весь взрыв.

— Но на фотографии есть! — почти прокричал Ежов. — Мы вам покажем!

Экран погас.

— Что случилось? — строго спросил Сталин.

— Меняем пленку, — сказал Шавло.

— Надо было больше пленки положить в аппарат, — строго велел Сталин, и никто не стал объяснять, что больше пленки в аппарат не поместится.

Когда экран загорелся вновь, он показал то, что только что было немецким городком.

От него почти ничего не осталось.

Груды кирпича, торчащие из них щупальца арматуры и обломанные зубы нечаянно устоявших углов. Но стены кирхи почему-то почти устояли. Правда, она лишилась колокольни. Ангар полыхал, а из десятка танков остались два — оба перевернуты, как детские игрушки…

Взгляд киноаппарата медленно перетекал от предмета к предмету, и в кабинете Сталина царило молчание, было тихо — даже на маленьком экране, приспособленном на стене над письменным столом, можно было угадать и осознать масштабы смерти, которую несло «взрывное устройство», изготовленное под руководством Полярного института при Наркомате внутренних дел СССР.

Наконец изучение убитого городка прекратилось, экран стал белым, включили свет. Алмазов начал перематывать пленку обратно.

Первым заговорил Сталин.

— Я надеюсь, — произнес он, — что вы, товарищи, знаете, как хранить эту кинопленку. В ваших руках находится один из самых главных секретов двадцатого века.

— Мы отлично понимаем это, Иосиф Виссарионович! — Ежов не мог скрыть торжества. Сталин понял величие их достижений!

— Однако, — видно, Сталин уже пришел в себя, вновь зажег погасшую трубку, — мы, коммунисты, не должны переоценивать свои достижения. Нет ничего опаснее, чем зазнайство. Вы согласны со мной, товарищ Шавлов?

— Разумеется, — сказал Матя. Он ждал совсем иных слов, неизвестно каких, но соответствующих великому моменту его победы.

— Вот именно. Пока что вы провели первое испытание нового оружия, которое показало себя эффективным средством борьбы с вражескими наземными сооружениями. Однако это еще только самый первый шаг. Нам предстоит большая и трудная работа. Скажите, товарищ Шавлов, сколько весит ваше устройство?

— Чуть более двух тонн, — сказал Матя.

— Когда, вы думаете, сможете уменьшить его вес до, скажем, пятисот килограммов?

— Я сомневаюсь, что это вообще сейчас возможно, — сказал Шавло и увидел, как Ежов укоризненно покачивает головой, будто Шавло ведет себя невежливо.

— Вот видите! — сказал Сталин. — Значит, вы не сможете поднять ваше оружие на борт самолета.

— У нас есть самолеты, которые могут поднять две тонны, — сказал Ежов.

— А мы хотели бы, чтобы самолет брал на борт три-четыре бомбы! — вдруг рассердился Сталин. Он поднялся и пошел вдоль стола, продолжая говорить: — Нам нужно воевать, а не в бирюльки играть, товарищ Ежов! Чего вы намерены добиться одной такой бомбой? Две улицы сломать? Не нужна нам такая бомба!