Инстинкт Убийцы. Книга 2 - Элеонора Бостан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но ты можешь заговорить.
Вадим вспомнил, что в некоторых древних европейских культурах было поверье, что дьявола можно заговорить до смерти, в каком-то фильме это было или в книге. Так вот, с Роби будет то же, их «доктор» еще пострашнее любого дьявола, особенно, когда входит в раж, и у Роби есть только одна возможность избавиться от него – начать говорить и не останавливаться, пока не прикажут. И он это сделает, но сначала:
– Вы не можете… – Вадим прямо видел эти выпученные глаза, в которых, как рыбы на поверхности, плавали все его мысли, – я гражданин США…
И тут Вадим положит этому спектаклю конец.
– Роби, – ласково скажет он, глядя прямо в эти бегающие глаза, – ты достаточно пожил в СССР, чтобы знать, что такое КГБ. Название меняется, суть – нет.
– Роби, – он снова посмотрит ему в глаза, – ты знаешь, что мы можем.
Сидя на кухне, залитой солнечным светом, Вадим улыбнулся, никуда этот говнюк не денется, жаль только, вряд ли он даст им повод пустить «доктора» в ход. Ну, в конце концов, они же не садисты, их цель – информация, и Вадим был уверен на все сто, что они ее получат и при этом даже не вспотеют.
Он встал, налил себе еще стакан холодного сока и вернулся на свое место, ему надо было подумать, мечты – это, конечно, хорошо, но его работа как раз и заключается в том, чтобы сделать эти мечты реальностью. Он с удовольствием подставил лицо ветерку, гуляющему по дому, и погрузился в размышления. Через какое-то время из раздумий его вырвал голос, раздавшийся за спиной.
– Вадим.
Он резко обернулся, на пороге кухни стояла Стелла, как всегда появившаяся ниоткуда. Чертова невидимка, подумал Вадим, испытывая раздражение и восхищение. И давно она дома? Давно стоит там и наблюдает за ним? Он вопросительно приподнял бровь, старясь смотреть ей в лицо и не разглядывать ее точеную фигуру, которую так подчеркивали эти джинсы и эта простая блузка.
– Все готово. – Многословностью она явно не отличалась.
– Отлично, – улыбнулся Вадим, чувствуя, как волна накрывает его, – отличная работа, красавица. Как всегда.
Она едва заметно улыбнулась ему в ответ, не сводя с него своих гипнотизирующих глаз. Зачарован тобой, как птичка змеей, всплыла у него в голове фраза, откуда она, он не знал. Чувствуя, что больше не выдержит ее взгляд, Вадим встал и налил ей сок.
– За мою «жену», – сказала он, поднимая свой стакан и вручая ей ее, – за самую прекрасную принцессу на балу!
– За ее сильного принца! – Она таинственно улыбнулась ему и подняла свой стакан, – и «мужа»!
Смеясь, они чокнулись и выпили. До Весеннего бала оставалось 4 дня.
10
Похоже, сегодня будет отличный день, он понял это сразу, едва открыл глаза. Сегодня он опять проснулся на рассвете, почему-то в последние 5 дней солнце, как будильник, выдергивало его из сна. Может, все дело в том, что он слишком много времени проводит за компьютером? Он где-то читал, что переизбыток излучения может вызывать нарушения сна.
– Надо бы посмотреть в интернете, – сообщил Пророк пустой комнате, залитой ярким утренним солнцем, и рассмеялся, – да, это явно лучшее решение.
Что-то происходило с ним последние несколько дней. Какой-то подъем или, может, просто перевозбуждение, хотя никакой лихорадки или волнения он не замечал, просто ему вдруг расхотелось спать по утрам, и все. И если это портило ему настроение в прошлые дни, то сегодня он почему-то радовался, как новорожденный или как проснувшийся после долгой комы человек. Все было прекрасным, и это дивное ясное утро, и эти розоватые солнечные лучи, такие бывают только по утрам, и настроение было просто отличное, и спать не хотелось совсем, а ведь он лег, как обычно, поздно ночью. Может, это воздух в Праге какой-то особенный, потому что с тех пор, как он приехал, ранние пробуждения стали преследовать его, так может, он просто привыкал, а теперь наступила акклиматизация, поэтому ему так хорошо? А может, я просто схожу с ума от компьютера и постоянного одиночества, спросил он себя, но такие мысли явно не вписывались в это утро, поэтому тут же растаяли как дым. Привыкал он там или нет, но сейчас, похоже, привык, и все уже хорошо, а будет еще лучше, в такое утро просто не верилось, что может быть в мире что-то, коме счастья и добра.
Он быстро встал с постели, как будто энергия билась в нем, требуя выхода, и подошел к большому окну. Он жил на 17 этаже в самом центре Праги в дорогом отеле, где прихоть клиента становилась законом, конечно, при условии, что он мог за это заплатить. А он мог. Он мог позволить себе все, может, поэтому жизнь с каждым днем становилась все скучнее и однообразнее. Человек счастлив, пока ему есть к чему стремиться, а у него уже давно не было настоящей большой цели.
Когда человеку скучно, ему надо жениться, так говорила его матушка, и каждый раз, вспоминая об этом, он приходил к выводу, что его жизнь все же не настолько скучна. Да и потом, все эти истины, правила, приметы – они для обычных людей, живущих обычной жизнью, кошки не бегают в стае, а волки не лазают по деревьям, так что, принимая решения касаемо своей жизни, всегда надо помнить, кто ты. И он помнил, он и не забывал, как и не забывал еще одну великую истину – против природы, против своей сущности не попрешь, как говорится, рожденный ползать, летать не может, так что, если уж родился с крыльями, тебе их не снять, лучшее что ты можешь сделать – наслаждаться полетом. Что он и делал. Но все чаще он задумывался о том, что, может, и орлам, и змеям, и волкам, и кошкам нужны в общем-то одни и те же простые радости: свое гнездо и компания. Ни того, ни другого у него не было.
– Зато у меня есть мир, – сказал Пророк, глядя на глубокое голубое небо, подсвеченное утренним солнцем, – а я есть у мира.
Нет, в такое утро он решительно не хотел грузиться и думать о смысле жизни, может, и нет у нее никакого смысла, кроме очевидного – жить.
Он отошел от окна и направился к телефону, надо заказать завтрак, и повкуснее, он и сам не знал, что отмечает, может, вновь обретенную радость
