Саламандра - Полевка

обоих были. Там на рынке купить чего или служаночку повалять на соломе. А когда Сканд стал центурионом и отец его признал официально, то Пушан стал его приглашать в гости и знакомить с другими людьми. Был всегда рядом и братом явно гордился. Знаешь, как для Сканда это было важно?

— А у Сканда есть дети? — Лексу стало интересно.

— Нет, — Тиро покачал головой очень уверенно, — Сканд честный, сказали нельзя, значит нельзя. Ему, когда хочется, то он ходит в квартал сладострастия. Там есть дома для богатых клиентов. Там держат чистых и молодых, и обязательно здоровых. Я его сам туда в первый раз привел, на вторую линьку. Как раз перед тем походом, когда он центурионом стал.

— Расскажи про линьку, — Лекс сделал умильную мордашку, — я все забыл, и только слышу линька, линька…

— Ну-у, — Тиро подвигал бровями, пытаясь сообразить, — ребенок растет, кожа натягивается, начинает чесаться, человек становится от этого зуда очень нервный. А потом появляется запах, это значит, что растет новая кожа. Потом старая кожа лопается, и появляется новая, в первое время такая нежная и шелковистая. Очень хочется, чтобы вначале почесали, когда кожа слезает, а потом погладили. Так сладко, когда новую кожу гладят, прям до дрожи. И секса, конечно, очень хочется в это время. Первая линька самая тяжелая, ребенок не понимает, что происходит, и то плачет, то чешется. Надо удерживать, чтобы не расчесался до ранок, а то до следующей линьки будет грубая шкурка. А потом ластится, чтобы погладили. Я со Скандом в кладовке заперся и рычал на всех, чтобы не подходили. А на вторую линьку повел в квартал сладострастия. А сам под дверью караулил, он ведь маленький еще был, а в это время и старший и младший пахнет вкусно. И во время линьки сам себя слабо контролируешь, трахаться хочется, а с кем, все равно. Я его тогда запер в комнате с двумя девушками, он знаешь, какой довольный оттуда вышел? Прямо светился весь, как новый золотой!

После первой линьки из ребенка получается подросток, после второй линьки молодой парень, после третьей молодой мужчина, еще худощавый, но уже не мальчик. А Сканд всегда был крепким и рослым, и выглядел старше Пушана. Ну, это и понятно, жизни у них разные были. Один на мягкой перине спит с наложницей, а другой у костра возле ящера. Но они всегда хорошо ладили. Один умные советы давал, второй кулаками махал. Даже отец назвал их двумя руками, одна с мечом, другая с пером.

А потом ты случился. Когда Пушан примчался от твоего отца, он знаешь, какой расстроенный был? Просто страшно смотреть, вот Сканд и помчался карать обидчиков. А потом тебя привез, а дальше ты сам все знаешь. Только вот знаешь… — Тиро замялся, — даже не знаю, как объяснить. Сканд тебя и до этого видел, и каждый раз злился, уж очень ты ему не нравился. Говорил «кривляка-ломака» и брата жалел, что ему такой младший достался, а когда тебя привез, то вначале как виноватый ходил. Молчал все больше, и тревога в глазах появилась. А после того, как тебя избили у столба, покой потерял, брата пытался уговорить отпустить тебя, они тогда впервые поругались. Он очень переживал, что Гаури тебя со свету сживет, как конкурента.

— А ты лучше расскажи, что у вас со Скандом приключилось, что ты один домой вернулся?

Тиро смотрел с тревогой и Лекс не решился ему солгать, и все выложил про войну, как город сожгли требушетами. И про Тили-мили. Как он оратора прислал, который голосом владеет, как оружием, а он с перепуга на него нафыркал, да и от упрямства собственного никуда не денешься. Очень не хотелось на сожжённый город смотреть. А потом Тили-мили примчался, а Лекс заставил его на колени встать. Просто так… из интереса. А потом подарок этот дурацкий. Вот ведь, нет большего врага, чем собственный язык. А потом был Сканд, который очень злился, а потом целовался. А потом Лекс повинился в том, как слова «ящерка» испугался. И сразу рассказал про арену, Гаури и «ящерку» и то, что Пушан загорелся идеей с рыжиком «поиграть».

— … ну, я все это на голову Сканду и вывалил, про братца его, а он разозлился и назвал меня подстилкой, а я ему врезал по морде от обиды. А утром меня ждал Тургул с воинами, чтобы сопроводить к брату. А я сюда приехал, не хочу к брату, мне здесь хорошо… было…

— А теперь что случилось? — нахмурился Тиро.

— А теперь Тили-мили припрется свататься, — загрустил рыжик, — а Кирель сказал, что королям не отказывают. А он меня убьет, как только в мужья получит. И я думаю, не просто убьет, а вначале запрет где-нибудь и будет измываться. Я ведь его прилюдно унизил. Разве после такого можно захотеть такого человека замуж? Нет, только поиздеваться и помучить, никак иначе. И потом, не хочу я замуж за Тили-мири!

— Ну, по поводу поиздеваться, то это еще вопрос, — Тиро ухмыльнулся, — однажды я сидел в коридоре дома желания, Сканда дожидался, ну я тебе рассказывал, — махнул рукой Тиро, — так вот, увидел я там одного военачальника в очень пикантной ситуации. Ему, оказывается, очень нравилось, когда над ним младшие издевались и командовали. Нет, я конечно на глаза ему не попался, но потом с хозяином дома поговорил. Оказывается, есть такие люди, которым это очень нравится. Но в реальной жизни они такого получить не могут, вот и ходят к нему за подобным. Ты не думаешь, что этот Тили-мили впервые с таким столкнулся, и ему это понравилось? Я не думаю, что раньше им хоть кто-то командовал. Я думаю, что он сам к этому был склонен. Вот ты на Сканда как хочешь ори «на колени», но он не встанет, характер не тот. — Видя, как рыжик прищурился, сразу со смешком добавил, — нет, перед тобой встанет, если вы вдвоем и в спальне будете. Там ты с ним что хочешь делай, он на все согласится, лишь бы с тобой.

— Ой, Тиро, ну ты скажешь, — Лекс смущенно потупился, а потом покачал головой, — все равно, замуж за Тили-мили не пойду. Лучше стать монахом, чем жить с придурком. Или сбегу туда, где меня никто не знает.

— Сканд не успокоится, пока не найдет тебя. Они с Шу по следу твоему пойдут, а когда найдут, искусают. Лучше думай!

— Но замуж за императора Шарпа и Киреля тоже не пойду. Кирель, конечно, классный, но Сканд целуется лучше! Ой! — Лекс закрыл