Цветы в тумане: вглядываясь в Азию - Владимир Вячеславович Малявин

надо забывать, что для китайцев человек и небо перетекают друг в друга и невозможно определить границу между ними. Ну, а Тибет с его Гималаями просто «сносит крышу», развеивает в прах все «слишком человеческое», как ураган фанерные домики. До любви к Тибету надо дорасти.

C. С. Сформулируйте, пожалуйста, несколько рекомендаций путешественнику, который хочет получить по-настоящему глубокий опыт от путешествия.

B. М. Только один совет: умейте внимать великому в мире и, значит, в себе. Для этого нужно «оставить себя», что означает и нечто гораздо большее: пред-оставить всему сущему свободу быть тем, чем оно не может не быть. Отбросьте нарциссизм. Жить станет если не лучше, то точно веселее.

C. С. Действительно ли для того, чтобы найти себя подлинного, важно отправиться в дальние края?

В. М. На высших ступенях самосознания и в самом начале духовной «борьбы за себя», может быть, и не нужно. Но в определенные поворотные моменты судьбы необходимо. Надо просто чувствовать эти моменты. В восточных религиях существовали точные критерии состояния, когда можно и даже нужно отправляться в путешествие, понимаемое, конечно, как паломничество. Смотрите очерк «Страна пилигримов» в книге «Цветы в тумане». И еще одно важное обстоятельство: я люблю приезжать в одни и те же места по несколько раз и пишу свои очерки в жанре, так сказать, дежавю. Существуют журналы для медленного чтения, а лучшее путешествие требует медленного передвижения. Как ходит пустынник Нестерова. Даосский наставник Су Хуажэнь утверждает, что Лао-цзы отправился в странствия верхом на буйволе потому, что буйвол идет медленно. Путешествие должно быть поводом для углубления в себя, постижения связи внешнего и внутреннего в жизни. Только так можно открыть красоту как цельность бытия. Красота – все вмещающий и все отражающий кристалл.

С. С. Как отличить Настоящее от подделки? Как отличить Настоящее от иллюзии, от ложного?

В. М. Смотря о какой подделке речь. Чтобы отличить поддельные артефакты от настоящих, имеются определенные технологии. Чтобы отличить фальшивого друга от настоящего, имеются простые моральные критерии. Чтобы отличить имитацию духовного опыта от подлинного состояния, существует учитель. Есть и твердые внутренние критерии, важнейший из которых опять-таки отсутствие нарциссизма, целомудренная открытость миру. Недаром Конфуций сказал: «Благородный муж верит всем, но первым замечает обман». Вообще-то китайская цивилизация не проводит различия между подлинным и иллюзорным в опыте, и китайцы по этому поводу не беспокоятся, просто живут чистосердечно прагматически, не привязываясь к окружающей среде. Правда, и эстетического вкуса это им не прибавляет. Их вполне удовлетворяет безликость городской среды и даже собственного дома: кишение уличной толпы, однообразные коробки домов, сваленные в кучу вещи перед семейным алтарем. Так живут те, кто поглощен внутренним. Наверное, так жил бы пустынник Нестерова, если бы у него были какие-то вещи. Различие между логосом и мифом, действительным и фантастическим, буквальным и переносным смыслом имеет значение только в западной цивилизации с ее догматическими религиями. А если оригинальность во внешнем мире имеет особо ценный статус, найдутся и мастера идеальной подделки, не отличимой от оригинала, подобно идеальному преступлению, не оставляющему следов. Начальник реставрационной мастерской в музее императорского дворца в Пекине с гордостью говорил мне, что его работники научились так подделывать древние бронзовые сосуды, что никакой спектральный анализ не уловит отличия. Но в духовной жизни всегда есть надежный критерий: «…по плодам их узнаете их».

Примечания

1

Надо помнить, что эти свойства определяются отношениями между вещами и имеют избирательный характер. Они знаменуют преломление вещи в надвременное типовое качество. Например, иероглиф «женщина» в древнекитайском языке являл образ человека, сидящего в церемониальной позе (перед старшим), иероглиф «кристалл» составлен из трех знаков «солнце», иероглиф «восток» представляет солнце, встающее из-за дерева, и т. д. Вот откуда исходит врожденная стратагемность восточноазиатского мышления: как вещь возводится в нем к одному сущностному и потому вечносущему свойству, так мудрый стратег умеет средоточие сил и определять точку решающего удара.

2

В. В. Бибихин писал, что в России «люди врут без смысла, пользы и цели». И находил в этой черте русских нравов азиатский след.

3

Храм был почти полностью разрушен катастрофическим замлетрясением 2009 г. и теперь частично восстановлен со всеми недостатками, присущими новоделу. – Прим. 2011 г.

4

Теперь на Золотом Пике установлена китчевая (других не делают) статуя бодхисаттвы Гуаньинь. Толпы туристов истребили романтическую атмосферу этого места. Отсюда к соседнему Пику Тысячи будд с недавних пор проложена маленькая монорельсовая дорога. С пика открываются еще более роскошные виды на окрестные горы. Есть там теперь и свой храм, и лавка-кафе с чудным названием «Diverticulum» (Прим. 2010 г.).

5

В конце 80-х годов Анатолий Ким написал по мотивам «Пионовой беседки» рассказ, придав ему японский колорит. Оговорка в своем роде характерная. Япония часто представляет от своего имени Китай подобно тому, как украинцы или евреи на Западе часто представляют русских. Не знаю, был ли рассказ Кима опубликован.

6

Как гласит китайская поговорка, «зубы и губы не действуют друг для друга, но, когда губ нет, зубам холодно». Вот так в китайской медицине энергия жизни ци «опирается» на ее соматический субстрат – кровь, не имея с ней по сути ничего общего. Буддийская концепция «взаимного соответствия» (кит. сян ин) указывает на высший уровень мировой событийности.

7

В первоначальном варианте этого текста было написано «жестоко расколотым». В свете высказанных ниже соображений не будет ли на самом деле точнее сказать, что Тибет расколот провиденциально?

8

В окончательном итоге – семнадцать (Прим. 2020 г.).

9

Напоминаю, что и земля, в видимом несогласии с традиционной идеей недуальности трансцендентного и имманентного, тоже в конце концов разделяется на святую землю духовных подвижников и ее демонические глубины, придавленные и усмиренные силой святости.

10

Уместно напомнить, что удельные правители Тибета называли китайского императора «небесным богом», и это имя отражает тибетское отношение к власти. В самом Китае император звался «сыном неба». Сами китайцы полагали, что «боги божественны, пока о них так думают люди», и определяют главный принцип своей цивилизации термином жэньбэнь чжуи, что в переводе на европейские языки должно означать, строго говоря, «антропофунда-ментализм». Последний, разумеется, не несет в себе гуманистических мотивов в западном понимании. Современный китайский автор Чэн Чунжэнь указывает на его тесную связь с идеей «согласного единства