Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота.Самый большой счастливчик - Майкл Муркок

— Отпустить его со мной вместе.

— Итак, Аррхел уже сказала тебе, что ты нас покидаешь?

— Но не сказала — куда, лорд.

Мерир нахмурился и откинулся на спинку кресла, сложив руки перед собой.

— Твоя леди породила много зла на этой земле. Много вреда она причинила и многое нам еще предстоит пережить. И я не могу закрыть на это глаза. Весь народ Шатана не может этого сделать. Даже сейчас я боюсь, что ты не сказал мне всей правды. И все же я не должен удерживать тебя. — Он взглянул на Poхa и отвел взгляд. — Твой союзник. Неужели ты думаешь, что твоя леди одобрит это?

— Я сказал вам, как мы стали союзниками.

— Да. И все же я думаю: она должна была тебя предупредить. Это делаю я. Аррхел клянется, что из-за него она много ночей спать не будет, и она предупреждает тебя. Но ты не слушаешь.

— Рох сдержит данное мне слово.

— Возможно. Возможно, ты лучше его знаешь. Смотри, чтобы это было именно так. Мы отправимся на поиски твоей леди Моргейн и ты вместе с нами. И он тоже, раз уж ты настаиваешь. Вы получите все назад — ваше оружие и имущество. И вашу свободу Я требую от вас только обещание, что вы поедете под моим началом и будете повиноваться моему слову, как закону.

— Я не могу, — хрипло произнес Ванай и повернул ладонь к Мериру, показывая шрам. — Это означает, что служу я только своей госпоже и никому другому. Но я буду повиноваться, пока это не противоречит моей службе ей. Молю вас удовлетвориться этим обещанием.

— Этого достаточно.

Он благодарно коснулся челом циновки, едва отваживаясь поверить, что они свободны.

— Готовьтесь, — сказал Мерир. — Мы вскоре отъезжаем. Ваши пожитки вам возвратят.

Такая спешка совпадала с его желаниями. Это было больше, чем он надеялся получить от старого лорда… и на миг в нем вспыхнуло подозрение. Но он вновь поклонился и встал, и Рох встал рядом с ним.

Они вышли без сопровождающих. Аррхендяне удалились.

В шатре своем они нашли все, что им принадлежало, как и обещал Мерир: оружие и доспехи, все вычищенное, смазанное маслом Рох прикоснулся к луку, словно встретил старого друга.

— Рох, — сказал Ванай, внезапно встретясь взглядом с темными глазами кузена.

— На миг он увидел чужака, холодного и грозного, и подозрения вспыхнули в нем с новой силой.

Затем Рох скрыл отразившийся на его лице гнев и отложил лук на груду шкур.

— Давай пока не будем надевать доспехи, по крайней мере в первый день похода. Твоим больным плечам незачем носить этот тяжкий груз и, несомненно, пока поблизости нет наших врагов.

— Рох, поступай со мной честно, и я так же буду поступать с тобой.

— Ты встревожен? — спросил Рох, мрачно посмотрев на него. — Для них всех я — чудовище. Ты необычайно добр, рассказав обо мне.

— Рох…

— А разве ты не рассказал им о ней, о твоей госпоже-полукровке? А кто она еще? Не чистокровный кхел, не человек. Несомненно, она сделала то же, что сделал я, ни больше ни меньше. Я думаю, ты всегда это знал.

Он едва не ударил… сдержал руку, дрожа от усилия. Снаружи были аррхендяне, их свобода находилась под угрозой.

— Спокойно, — прошипел он. — Спокойно!

— Я ничего не сказал. Я многое мог бы сказать, но не сказал, и ты это знаешь. Я не предал ее.

Это была правда. Он взглянул в бесстрастное лицо Роха и понял, что тот не лжет ему. Рох не предал их.

— Я знаю, — сказал он. — Я отплачу, Рох.

— Мое слово чего-то стоит… для них.

Лицо Роха напряглось, будто он получил удар.

— Ах, ты горд, илин, что думаешь так.

— Ты — лорд клана моей матери. Я не забыл этого. Я не забыл, что ты предоставил мне кров в то время, когда остальные родственники гнали меня.

— Эх, значит, все-таки ты мне кузен?

В твердости его не было вызова. Ванай отвернулся.

— Я сделаю то, что сказал, Рох. Гляди — отвечай тем же. Если попросишь прощения как мой клановый лорд, я дам его; если попросишь прощения как мой родственник — я дам его. Если не нравится тебе, что кхелы говорили со мной, а не с тобой, то за тебя говорит другая твоя сторона, которую я не люблю. С ним я дела иметь не желаю.

Рох ничего не сказал. Они не торопясь уложили пожитки в узлы, которые удобно привязывать к седлам. Надели только оружие.

— Я сделаю то, что сказал, — произнес Рох. Это снова был Рох, и Ванай в знак понимания наклонил голову. Вскоре их позвали.

Глава ХIII

Отъезжающие собрались возле шатра Мерира… Шестеро аррхендян, как и было сказано. Два помоложе, два постарше. Волосы кхемейса почти такие же белые, как его аррхена, лица морщинистые… и старшая пара аррхендян, женщины-аррхенды… не такие старые, они выглядели еще старше. Волосы кхемейн были серебристы от седины, в то время, как ее аррхенд, подобно всем кхелам, выглядел моложе своего возраста, не старше тридцати.

Для них были подготовлены кони, и Ванай порадовался: гнедой — для него и рыжий — для Роха, с мощной грудью, сильные при всей своей грациозности. Такими красавцами могли гордиться даже коневоды Мордджа.

Они не садились в седла. Для одного коня — белой кобылицы необычайной красоты — еще не было наездника. Ванай прицепил свою кладь к седлу, порадовавшись, что ему предоставили флягу, седельные сумки и хорошее серое одеяло, чего просить он не решился. Он снова чувствовал себя в норме, то ли от снадобья Аррхел, то ли от прикосновения к коню и оружия под сумами… Он был готов к бегству, если что-нибудь заставит Мерира отменить свое решение.

Один из кхемаев принес гирлянду цветов и повесил на шею белого коня, и другие принесли гирлянды для всех отъезжающих аррхендян.

Для Роха белые цветы принес Эллюр, а Син — гирлянду ярко-синих. Мальчик приподнялся на цыпочки, вешая венок на шею черному скакуну, так что они свисали, словно крошечные колокольчики. Затем Син посмотрел на него. Приготовления не дали Ванаю раньше заметить Сина, и теперь он понял, что из этого путешествия он может не вернуться. Похоже, Син тоже так считал. На глазах его блестели слезы, но он сдерживал их. Он жил уже в Шатане, он не был больше мальчиком из деревни.

— Мне нечего подарить тебе на прощанье, — сказал Ванай, порывшись в памяти и поняв, что ничего у него нет, кроме оружия. — У нас принято дарить что-нибудь перед отъездом.

— Я сделал это для тебя, — сказал Син и вытащил из-за пазухи вырезанную из дерева голову лошади.

Работа была необычайно искусной, судя по всему. Син был мальчиком весьма одаренным. Ванай взял ее, сунул за пазуху. Затем в отчаянии он снял с пояса кольцо — простая сталь с синью и чернью. Когда-то на этом ремне он носил запасной ремень, но теперь его не осталось. Он вложил его Сину в ладонь и сомкнул на нем его смуглые пальчики.