Наброски пером (Франция 1940–1944) - Анджей Бобковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
24.11.1942
Шарль не может успокоиться по поводу Дарлана, то есть де Голль рвет и мечет. В том, что де Голль не хочет иметь ничего общего с бандой окавевешников{119} (ОтКуда Ветер Веет), нет ничего удивительного. Франция снова показывает спектакль, по крайней мере поучительный. В 1940 году она с энтузиазмом приветствует прекращение огня и создает правительство во главе с Петеном под лозунгом сотрудничества с Германией. Но когда через год немцы начинают воевать с Россией, причем не совсем удачно, когда Америка вступает в войну и когда сила англосаксонского блока становится заметной, хотя бы в преимуществе авиации, diese kleine aber nette Gesellschaft aus Vichy[655] с Петеном во главе видит, что поставило не на ту лошадь. Что марка падает, а доллар поднимается. Посему они вступают в тайные переговоры с Америкой и готовят переворот в Африке. Жиро бежит из немецкого плена и приезжает в Виши, где дает Петену слово чести, что не будет заниматься политикой. Дарлан отправляется в Африку, где принимает присягу на верность старому хрычу из Виши. 8 ноября Жиро появляется в Алжире в качестве лидера и предводителя диссидентов, Дарлана вроде как берут в плен. Не хватает мужества явно и открыто встать на сторону американцев. А как выглядит Жиро со своим словом чести? Возможно, его заставили, не дав его, он не смог бы действовать. Но фраза «цель оправдывает средства» хороша для мошенников и иезуитов, а не для генералов и не оправдывает нарушения слова чести. Мой отец не нарушил его даже во время майских событий{120}, за что его, впрочем, и отправили досрочно в отставку.
Надо радоваться такому повороту событий, он имеет огромное значение для дальнейшего хода текущей войны, но нельзя не испытывать презрения к фигарошным генералам и адмиралам, ко всей операции, осуществленной с вульгарной низостью. А французы уже забыли даже, что такое элегантность и стиль? В низостях немцев и то больше стиля.
25.11.1942
Кажется, русские угадали мои стратегические комбинации и начали наступление из тех точек, которые у меня уже давно обозначены на карте.
27.11.1942
Совсем плохо. Ходят упорные слухи, что в окружение попали 22 немецкие дивизии. Русские начали зимнее наступление на Южном фронте.
28.11.1942
Еще лучше. Немцы хотели войти в Тулон и захватить французский флот. Весь флот затонул. Опять скандал, только бóльшего масштаба. С самого утра говорят только об этом. Французы радуются (глупые) и печалятся (умные). Почти 88 военно-морских единиц, самых современных в мире, пошли ко дну и на металлолом. Вот к чему привела политика «и нашим, и вашим». Сам жест самоубийства флота красивый, он свидетельствует о том, что французы не совсем еще прогнили. Однако, несмотря на удовлетворение оттого, что у немцев из-под носа уплыл такой куш, зло берет от безграничной глупости и близорукости политики Виши. Во мне сегодня кровь закипала, когда я напрасно пытался объяснить французским коллегам в конторе, что если Республика положила Францию в гроб, то Виши решительно вби-вает в него гвозди. Не дошло. У вас претензии к англичанам, почти кричал я, вы боитесь, что ces Anglais[656] заберут у вас после войны всё, но вы не понимаете, что затопление флота является еще одним шагом вперед, чтобы сдаться на милость и немилость Англии, Америки, России и даже Сан-Сальвадора и других Гондурасов.
Потому что для них важно только petit bonheur, чертовы продовольственные карточки, на которые еще можно всё получить. Но нельзя быть слишком требовательным. Могло быть и хуже, могли покорно и «gehorsamst»[657] отдать весь флот (например, назло англичанам) и на долгое время проститься с окончанием войны. Но немцам, должно быть, горько…
Вечером в «Театр Этуаль». Концерт-мюзикл. Акробатика, танцы, песни. Лис Готи{121} хороша в нескольких номерах.
2.12.1942
С речью выступил Муссолини. Она немного отличается от лая Гитлера, полного хамства, лжи и самоубийственной уверенности в себе. Речь Муссолини серьезная и, можно даже сказать, честная. В ней скрывался мягкий укор в адрес Гитлера. Как это понять? «Новый удар англичан и американцев, — по словам дуче, — не удивил Ось{122}, учитывая, что у нас было достаточное количество информации о взаимодействии французских военных с американскими. Когда произошло вторжение, я сразу сообщил в Берлин, так как единственным возможным способом противодействия была мгновенная оккупация всей Франции, включая Корсику». Кто здесь напортачил? Дуче говорит: фюрер. Он перекладывает ответственность на него и недвусмысленно дает ему понять, что французы оставили его в дураках. Он уведомил Берлин, что надо делать. Неужели Берлин колебался? Берлин не знал, не убежит ли в Африку Петен со всем правительством после пересечения демаркационной линии. Ведь пересечение демаркационной линии означает конец перемирия. Вывод: Берлин колебался, даже он не рассчитывал на полное отсутствие собственного достоинства у Петена и компании; Берлин не мог себе представить, что Виши и это спокойно проглотит и не отреагирует. Есть нечто комическое в том, когда архимерзавец колеблется, не в силах себе представить, что кто-то может быть еще большим мерзавцем. Это единственное логическое объяснение колебаний Берлина. Какое мнение о французах сейчас у немцев? Несмотря на три года оккупации, у них еще были иллюзии.
Вторая отсылка дуче к Германии действительно faux pas[658]. Он прямо сказал, что Италия — единственная страна, открыто признавшая свои потери, публикуя списки погибших и жертв.
Подробности самоубийства флота в Тулоне весьма волнительны. Немцы стоят на берегу и смотрят, как 80 кораблей медленно тонут под аккомпанемент взрывов. Злая шутка. Есть в ней старческая злобность. И все это после столь нежного письма (уже второго) Гитлера Петену. Атмосфера напряженная. Русские идут вперед: прощай, Сталинград. Роммель остановился под Эль-Агейлой, Монтгомери перегруппировывается. Если русские проведут наступление согласно моим планам, в марте немцы окажутся у Днепра. Следующая линия — уже Клайпеда — Коломыя. После чего finis Poloniae, как не сказал Костюшко{123}. Я сегодня рисковал ужасно и, вероятно, буду считаться предателем. Я произнес вслух: «Хотелось бы мне, чтобы Польшу оккупировали американцы». Патриотический крик. Никакой оккупации, независимость, суверенитет, суффраганство{124}, ни тесемки от штанов, латифундии и лахудры, размножение и разводы, сознательное материнство и капля молока. Убедили меня. Не возвращаться.
4.12.1942
Именины Баси. Сегодня я мог бы написать целую поэму о моей жене. Это было бы довольно оригинально, кажется, поэм о собственной жене
