Бетховен. Биографический этюд - Василий Давидович Корганов

текст и музыку с таковыми оперы того же названия, поставленной несколько лет тому назад на сцене и.-к. частного театра An der Wien, с партитуры которой было сделано несколько копий. Вся опера переделана целиком, и более половины ее обработано заново соответственно лучшим театральным эффектам.

Для утверждения прав собственности ее приняты все меры, и покорнейше просят кор. – национальный театр ни в каком случае не доверять другим предложениям, но немедленно уведомить о таковом нижеподписавшихся.

Кор. – нац. театр имеет адресовать ответ свой нижеподписавшемуся Ф. Трейчке.

Людвиг ван Бетховен.

Фр. Трейчке, и.-к. придворного театра поэт.

Капельмейстеру Ц. Ф. Мюллеру в Берлине.

Милостивый государь!

Я чрезвычайно рад оказать вам услугу, как каждому истинному артисту, по мере сил постараюсь оправдать ваше доверие, если только не ошибаетесь в том, что могу быть вам полезным.

С искренней готовностью милостивый государь покорнейший Бетховен.

Вена, 8-го августа.

В конце того же года оперу Бетховена, в новой переработке, начали ставить в Праге, и кн. Лобкович, все чаще подвергавшийся вылазкам автора за неисправный платеж пенсиона, писал 21 декабря 1814 г. эрцгерцогу:

«Хотя я не имею основания быть довольным поведением Бетховена по отношению ко мне, но, как страстного любителя музыки, меня все же радует, что, наконец, начинают ценить его великие произведения. Я слышал здесь, в Праге, «Фиделио»; не говоря о тексте, я был очень доволен музыкальным исполнением, исключая обоих финалов, которые мне не совсем нравятся. Я считаю оперу в высшей степени эффектной и достойной человека, написавшего ее».

Из писем автора к Штейнеру, а также из объявления в «Wiener-Z.» от 1 июля 1814 г. видно, что истощившийся кошелек композитора принудил его отдать партитуру оперы Матвею Артариа почти даром, за 12 дукатов (около 40 рублей); клавираусцуг и иные аранжировки ее были сделаны Хальмом, Черни, Мошелесом и др.

Уважаемый друг! Наконец-то послезавтра буду иметь возможность привести в исполнение свое желание выехать на несколько дней, вследствие чего прошу вас передать г-ну Матвею А., что я его отнюдь не принуждаю взять мой клавираусцуг, а потому посылаю вам к. Хальма, чтобы вы, как только получите обратно мой кл. – аусц., тотчас передали бы М. А. Хальмовский, если же г-н А. захочет оставить себе мой клавираусцуг за гонорар в 12 д. золотом, то я требую только, чтобы он это изложил письменно, или чтобы он выдал вам гонорар, для чего присылаю вам при сем расписку; клавираусцуг никоим образом не может быть мне навязан обязательством.

как всегда ваш Бетховен.

Вы знаете мое положение!

Р. S. Так я нахожу самым лучшим, не хочу предоставить усмотрению человека, который уже раз оказался вероломным по отношению ко мне, это ultimatum безусловно, без всякого изменения; или одно, или другое. К обеду прошу вас прийти ко мне, во всяком случае никаких проволочек в этом деле, кроме денег, он может выплачивать гонорар в течение 6 недель и еще дольше.

Музыкальное объявление.

Нижеподписавшийся, согласно желанию господ Артариа и Ко, сим заявляет, что он партитуру своей оперы «Фиделио» предоставляет названной музыкально-издательской фирме с тем, чтобы она издала таковую под его наблюдением в виде совершенно законченного клавираусцуга, квартетов или в аранжировке для гармониума. Настоящая обработка совершенно отличается от прежней, так как почти все части оперы подверглись переделке, и более половины всей оперы скомпоновано совершенно заново. Партитуры, вполне безошибочно переписанные, а также рукописный текст можно получить у меня или у либреттиста, господина Ф. Трейчке, имп. – кор. придворного театрального поэта. Иные копии, явившиеся недозволенным путем, будут преследоваться законом.

Людвиг ван Бетховен.

Вена, 28-го июня 1814.

Возвратившись после своего бенефиса в Баден, утомленный композитор вздохнул полною грудью на лоне природы. «Мой злосчастный слух, – пишет он в дневнике, – здесь не мучит меня… Кажется, будто бы каждое дерево в лесу шепчет мне «свят, свят». В лесу восхитительно. Кто в силах передать сладостный покой чащи… Дай мыслям моим полет к возвышенному, направь их к истинам вечным!..» Здесь он опять увлекается персидской поэзией Саади в переводе Гердера, делает обширные выписки из этих песен, читает «Шейлока» и продолжает занятия с эрцгерцогом, прерываемые композицией и приведением в порядок некоторых рукописей, проданных иностранным издателям, например модного «Сражения при Виттории», о чем сообщает эрцгерцогу.

Ваше императорское высочество!

Мне очень досадно, что сегодня не могу служить вам. Занят музыкой на «Победу Веллингтона» для Лондона, а ведь они всегда точно определяют срок, и если его пропустить, то можно все потерять. Надеюсь быть завтра к вашим услугам.

Вашего императорского высочества вернейший и покорнейший Людвиг ван Бетховен.

Летом 1814 года написаны в Бадене:

– увертюра C-dur к именинам императора Франца (ор. 115);

– хор воинов, романс с акк. арфы и мелодрама для фисгармонии; все это для патриотической оперы Фр. Дункера «Элеонора Прохаска» (сер. 25, № 272); для той же оперы автор оркестровал похоронный марш из сонаты ор. 26.

Тогда же написана и 18 августа окончена известная соната ор. 90, посвященная графу М. Лихновскому, которому автор писал, по рассеянности пометив год ошибочно:

Баден, 21 сентября 1841 года. Достойный, почтенный граф и друг!

К сожалению, я только вчера получил ваше письмо. Шлю искреннюю благодарность за вашу память обо мне, а также лучшие пожелания достопочтеннейшей княгине Христине. Вчера сделал я, вместе с одним приятелем, прекрасную прогулку в Брюль и в дружеской беседе упоминал вас. И вдруг, вчера же, по возвращении, застаю ваше любезное послание. Меня смущает ваша всегдашняя предусмотрительность и заявляю вам, что вскоре появится соната моя, посвященная вам, но не ищите в моих поступках чего-либо преднамеренного или вообще чего-нибудь подобного. Мне хотелось сделать вам сюрприз, так как дедикация эта уже давно была предназначена вам, но вчерашнее ваше письмо заставляет меня открыть вам это теперь. Не надо искать нового повода для того, чтобы открыто выразить вам свои чувства за ваше дружеское и милостивое отношение ко мне. Самый ничтожный подарок от вас огорчит меня, так как, в таком случае, вы покажете, что совершенно не понимаете моего намерения и, вместе с тем, я буду вынужден его отклонить.

Целую княгине ручки за ее память и благоволение ко мне. Никогда не забывал я того, чем обязан вам, хотя несчастный случай породил обстоятельства, при которых я не в состоянии был выразить этого так, как желал.

Из сообщения вашего насчет лорда Кестлрейта я вижу, что дело устроилось прекрасно. Мне кажется, если позволите высказать свое мнение, что лучше было бы, если бы лорд Кестлрейт ничего не писал о пьесе на Веллингтона, пока сам здесь не услышит ее. Я