Нашествие хазар (в 2х книгах) - Владимир Афиногенов

Заговорили о завтрашнем христианском празднике — Зачатие Иоанна Предтечи. И узнал мальчонка, что Предтеча и Иоанн Креститель, который крестил Иисуса Христа в реке Иордан, одно и тоже лицо.

Ярема поел, поблагодарил Бога, встал и ушёл вглубь по нужде.

Лопоухий сказал своему соседу:

— Если завтра праздник зачатия, то всего-то день прошёл до сего времени, как лешие лес покинули… Не верю я чёрному греку, что леших нету… Вон, видите, деревья поломаны… — сосед кума Ярёмы показал на вывороченные с корнями стволы сосен. — Целый месяц они куролесили… Зима скоро, лешие с досады и натворили такое и, поди, всех зверей по норам загнали. Теперь по ночам будет выть ветер и птицы не посмеют прилетать к деревьям… Леший из лесу ушёл, а ему ведь ещё нужно в землю провалиться… Тут он со злости кому хошь переломает все кости…

— И нам тоже? — спросил мальчонка, со страхом взглядывая на говорившего.

— Нам — нет… Мы — христиане, — с удовольствием поддержал разговор кум Яремы. — Расскажу-ка я, пока Яремы нет, не любит он сих разговоров про то, что одному мужику всё-таки удалось подсмотреть, как леший проваливался под землю… Вот послушайте.

Жил когда-то в деревне мужик. Мужик собою не мудрый, но проворный, как челнок ткацкий: всегда везде поспевал первым… Поведут ли хороводы, он первой впереди; хоронят ли христиане кого, он и гроб примеряет и на гору стащит; просватают ли кого, он уже до свадьбы поёт и пляшет, обновы закупает и баб наряжает. Отродясь своей избы не ставил, городьбы не городил, а живал в чужой избе, как у себя во дворе. Хлебал молоко от чужих коров, ел хлеб изо всех печей, но зато выезжал на базар на красивых конях, накупал гостинцев для всех деревень… Золотым счёту не знал. У кого нет избы, он даст на избу; у кого нет лошадки, он даст на пару коней… Откуда у него столько золота? Старики поговаривали, что он продал свою душу нечистому. Молодые судили по- своему: он, де, кладь нашёл с золотом и серебром. Вот отчего и богатство. А бабы уверяли, что удалой таскает золото из вороньего гнезда. Там, де, никогда ему перевода нет. Вот затем-то мужик и в лес ходит всякий день. Один только староста сказывал под хмельком, что он знает всю правду. Старосте можно было бы поверить: мужик он богатый, поит стариков брагой, да беда — всё делает по жениному веленью…

Другое дело — удалой мужик… Всё знает, что на свете деется: как на торгу купец торгует, как воевода судит-рядит, как боилы живут. Кажись, мужику чего бы больше и знать? Так нет: давай то, что не знаю, говори то, что не ведаю. Наш удалой одного только не знал: как лешие проваливаются сквозь землю… Задумал мужик сам собой посмотреть на лешего, да и был таков.

Пришёл в лес, а тут навстречу и он сам. Мужик и тут не сробел: шапку долой, да ему ж челом! Известное дело, что леший не говорит, а только смеётся. Удалой себе на уме молвит: «Смейся себе, сколько хочешь. Попытаю: где его жилье?» И начал пытать его, вот так: «А есть ли у тебя хата да жена-баба?» И повёл леший мужика к своей хате, по горам, по долам, по крутым берегам. Шли, шли и пришли прямо к озеру. «Не красна же твоя изба, — говорит удалой. — У нас изба о четырёх углах, с крышей да с полом. Есть в избе печь, где ребятам лечь, есть полати, где с женой спать, есть лавки, где гостей сажать. А у твоей хаты ни дна, ни покрышки!»

Не успел мужик слова домолвить, как бух леший о землю: земля расступилась, туда и леший попал. С тех пор удалой стал дурак дураком: ни слова сказать, ни умом угадать. Так дураком помер. Зачем ему было смотреть на лешего? Хотел умней всех стать. Да и чего набраться у него, лешего? Важное дело: смотреть, как будет он сквозь землю проваливаться! Небось весною опять выскочит из земли как ни в чем не бывало. Вишь, их такая порода…

— Вестимо… Помню, выдавали старшую сестру замуж, — начал снова говорить отец мальчонки. — Я тогда ещё пацаном был… Вот мать готовит к свадьбе-то, а мы, ребятишки, известно, под руки лезем: того дай, другого… Вот мама сгоряча и взревела на самую младшую:

— Да чтоб тебя леший унёс в неворотимую сторону!

Да видно в плохое время сказала. А леший-то как тут и был.

Девочка выбежала из-за стола и побежала, а сама ревёт:

— Дяденька, дожидай! Дяденька, дожидай!

Теперича мать-то опомнилась, да и кинулась за ней… И народ смотрит, что же это девчонка бежит. Ну как вихрем несёт! И мама кричит: «Догоняйте!» Не могут догнать… И на конях, и всяко. Но кое-как догнали. И как догнали её, смотрят: у неё полный подол сосновых шишек.

— Это, — говорит, — мне дедушка набросал, шишек-то. Хорошо — пожалел, а то бы унёс насовсем…

— Леших вспоминаете?.. — недовольно спросил вынырнувший из ночного мрака на свет костра Ярема.

— Ты чего так долго? Аль заклинило? — посмеялся кум.

— Балабол… Кажись, мужики, за нами догляд ведётся…

— Да ну?! — встрепенулся отец парнишки.

— Зашёл я в кусты… Сижу. Слышу — ветки хрустнули… Думаю, зверь. А потом голоса различил… Но скоро всё смолкло. Засыпайте землёю костёр и — айда. Лес я хорошо знаю, поведу по тайной тропе.

Мальчик опять со страхом посмотрел на отца, зашмыгал носом… Снова испугался — слова-то какие страшные услышал: о догляде, который кем- то ведётся, о тайной тропе…

А тут ещё жутко филин заухал, справа, за недавно пройденным яругом.

— Ничего, не дрейфь! — сказал кум и потрепал по плечу мальчонку.

Убедившись, что костёр хорошо затушен. Ярема сказал:

— Ну, пошли… С Богом!

Он перекрестился, за ним — остальные.

И они пошли по тайной тропе, ведущей куда-то вниз, в лесную непроницаемую темень. Впереди над их головами лишь мерцала одинокая звезда, словно звезда Вифлеема. И они были сейчас похожи на персидских волхвов, что хотели увидеть младенца Иисуса, которого ненавидел Ирод и которого приказал умертвить…

И видно Ярему и его спутников тоже хранила звезда. Они вскоре миновали лес, вышли в поле, а оттуда спустились крутым берегом к пещере, где уже полно находилось народу и там горели свечи. Многие молились Богу и читали молитвы, как кто умел…

Увидав Ярему, они вскричали разом:

— Наш благодетель! Просвети насчёт праздника…

Ярема зашёл за алтарь, облачился в ризу священника и появился перед христианами.

— Слушайте! — зычно крикнул. Все смолкли. Под тихое потрескивание свечей он начал говорить, помахивая в такт речи кадилом.

— В то время, когда царём в иудейской земле был Ирод, жил в городе Хевроне священник Захария, женатый на Елизавете. Захария и Елизавета любили Бога и исполняли все Его святые заповеди. Усердно они просили Бога, чтобы Он дал им дитя, так как, дожив до старости, они не имели детей.

Вы знаете, что в Иерусалиме находился храм. Вот однажды пришла череда служить Захарии перед Богом во храме. Он вошёл в святилище, и вдруг явился ему ангел и стал по правую руку. Захария испугался.

«Не бойся, — сказал Захарии ангел. — Бог услышал твою молитву, и жена твоя Елизавета родит тебе сына, которого ты назовёшь Иоанном. Ты будешь радоваться и веселиться, и многие возрадуются о его рождении. Он будет велик перед Богом. Не будет пить никакого хмельного напитка. Духа Святого исполнится ещё от чрева матери своей. Многих из сынов человеческих он обратит к Господу Богу. Самые развратные и упрямые послушаются твоего сына и исправятся».

«Как же я это узнаю? — сказал Захария ангелу. — Я уже стар и жена моя очень пожилая женщина».

Ангел отвечал Захарии: «Я — Гавриил, предстоящий пред Богом, и послан сказать тебе эту радостную весть. А ты, за то, что не поверил мне, будешь нем, не будешь говорить до тех пор, пока не сбудутся слова мои».

Народ стоял пред завесой, которая отделяла святилище, ждал, скоро ли выйдет Захария. Наконец он вышел. Хотел прочитать молитву и благословить людей, но не мог, сколько ни бился. Так немым Захария и воротился домой к жене своей Елизавете.

И вот наступило время, назначенное ангелом, и Елизавета, жена Захария, родила сына. Очень обрадовались муж и жена, — теперь никто их не упрекнёт в том, что Бог верно в наказание не давал им детей…

Услышали родственники и соседи, что у Елизаветы родился сын, пришли поздравить её. Все радовались вместе с Захарием и его женой.

На восьмой день следовало дать имя младенцу. Соседи и родственники советовали назвать его в честь отца Захарием, но Елизавета сказала: «Я хочу, чтобы назвали его Иоанном». Знаками стали спрашивать отца ребёнка, как бы и он хотел назвать его. Немой Захария взял дощечку и написал на ней: «Иоанн имя ему». И все удивились, а некоторые даже испугались, когда Захария вдруг заговорил.

Радости у него не было конца: у него родился сын, и сам он перестал быть немым… И Захария исполнился Святого Духа, стал благодарить и благословлять Господа Бога и предсказывать о младенце, что он будет великим пророком и предтечею Господним… Так сие и случилось. И сегодня, братья и сестры, мы празднуем благословенное его зачатие… — закончил свой рассказ Ярема. Потом поднял над головой руки и сказал: — Мы, прозябавшие в великих грехах до святого Крещения, мы — теперь оставившие их в прежней жизни. В грехах, нами оплаканных, исповеданных и разрешённых, которые уже не в нас… Эти грехи, что сучья, отрубленные от дерева: когда любили грехи, они были на древе жизни нашей живыми ветвями и питались от него; когда же мы отвратились от них, стали мерзить ими, раскаялись и исповедались, — и этим мы отсекли их от себя… Теперь они — сухие ветки, и Господь идёт попалить в нас сие терние прегрешений… Слава Господу! Слава Иисусу Христу!