Халатная жизнь - Зоя Борисовна Богуславская

предназначен, не будь у него врожденной российской инертности, лени и желания провести свою жизнь в спокойствии, без тревог на диване с любимыми людьми, которые за ним ухаживают и пестуют его, как ребенка.

Если только это брать, а Табаков снимался почти во всех фильмах Михалкова и Киры Муратовой, – это шедевры актерского искусства. Так вот, в то время, когда я, не понимала что делать, куда ехать, раздался звонок помощника Табакова, что сегодня, то есть в сам день его рождения, для близкого круга людей будет все-таки его празднование, его чествование с небольшим капустником.

И я вдруг понимаю, что дикий стресс, который у меня происходит от неизвестности, что с Леней произошло, что от меня скрывают – поправимо там все или непоправимо, что с этим надо делать, какое его психическое состояние и так далее, и преодолеть этот стресс можно, если я все-таки схожу и поздравлю своего, быть может, самого любимого и великого актера, от которого всегда как от близкого друга получала помощь. Он у меня не бывал дома, я у него не бывала дома – это какая-то дружба-партнерство в абсолютном понимании друг друга в любой ситуации.

Этот день смял все мои намерения и все мои планы диктовать книгу, потому что уже больше откладывать ее нельзя и надо сдавать. Обещала в декабре, но книга, конечно, нуждается в очень большой организации самой рукописи. Она писалась десять лет, вот уже пять лет, как не стало Андрея Андреевича, она разрослась, очень сбивчиво, эпизодично, не имеет никакого стержня ни хронологического, ни смыслового. Это какие-то выплески, которые удавалось мне сбросить на iPhone в последние годы, когда что-то случалось в моей жизни.

Жизнь моя всегда была настолько перенасыщена событиями, уходом людей, стрессами, драмами, преодолеваемыми позитивностью моей натуры и характера, умением дойти до дна, до психического расстройства, до галлюцинации и потом выплыть, вынырнуть от сознания, что ты нужна еще кому-то, что ты еще не все на этой земле доделала, еще можешь помогать другим, – вот это сознание долга, помноженное на чувство сострадания и сопричастности, и довольно глубокой сопричастности тем событиям и людям, с которыми ты что-то придумываешь, осуществляешь какие-то проекты, позволяло мне выплыть.

И в этот день я все-таки села и поехала, купила подарки. Подарила Табакову кувшин, позолоченный, из бронзы, очень тяжелый, что было моей ошибкой. Марина Зудина, жена Олега Павловича, очень часто каменеет и ощеривается сквозь улыбку приветливости, не слезающую с ее лица публично, ласковости, любви при роли, которую она исполняет рядом с мужем, великим артистом, будучи сама очень хорошей актрисой. Я ей всегда не то что сочувствовала, но я понимала и никогда не обижала ее, не трогала, не участвовала в разговорах, когда начали люди сетовать, почему она играет главные роли, почему она то, почему она это. Потому что она – жена, она – мать его детей, и она научилась его понимать и продлевать его жизнь и при этом не хотела оставить и выбросить за борт жизни свою профессиональную идентификацию. Она – актриса, и она это сама знала, и знали те, кто ходил на спектакли. Она для меня была человеком с таким знаком плюс жирным.

Ей я купила коробочку у очень известного коллекционера и художника, который вложил внутрь подвески и кольцо, все сложила в один пакет, но когда я приехала туда, я поняла, что толпа в Камергерском переулке вокруг МХТ, количество людей, несущих какие-то дары, стремящихся хотя бы увидеть его приезд в театр, абсолютно зашкаливает. И я, которая с трудом еще ходит после всех своих падений, конечно, донести это не могла сама, поэтому я передала подарки с какой-то маленькой открыточкой, в которую еле успела текст написать.

И вот как раз кончилась часть, связанная с капустником, приветствиями, официального почти не было, все это вел Верник – большой мастер держать публику в состоянии веселья, интереса, умеющий заканчивать фразы в тот момент, когда ясно, что какой-то один зритель уже отвлекся. Все подходили к Олегу Павловичу, целовали, обнимали, а он как во сне принимал все это и ответствовал. Я видела, поскольку меня очень почетно посадили за первым столом, наиболее близким к столу его с родными, с любимыми актерами. Видела, как Верник целовал Табакова, и такой восторг был, я видела эти глаза, когда он показывал свою любовь, и как искренне было все. Отношение к этому пожилому человеку, как к ребенку, как к какой-то драгоценности, которую надо беречь и которая составляет не его личное, а достояние публики.

Важно, что все люди, которые имеют отношению к прошлому «Триумфу», и сейчас остаются вместе и рядом со мной. Продолжается и его дело, пусть немного в другом качестве, в качестве фонда Андрея Вознесенского «Парабола». Первые стипендии начали выдавать уже в этом году. Например, уже на этой неделе девочка из Петрозаводска получила первую стипендию имени Вознесенского. Таких стипендий учредили десять штук, которые посвящены литературе и поэзии.

Когда я вернулась в больницу к сыну, операция еще не была кончена, и мы попали к нему в палату, когда отошел первый наркоз. Это происшествие с Леонидом не давало мне не то что думать, сочинять, но и просто складно говорить, я могла только делать то, что необходимо, чтобы спасать в этот момент все, разруливать ситуацию, которой нет названия.

Глава 3

Итоги

Октябрь 2015 года

Сегодня 25 октября 2015 года. Я вдруг осознала, что мне нужно на чем-то закончить, поставить точку в писании этой долгой-долгой книги, долгой жизни. Но каждый раз, когда я принималась писать конец, эту итоговую главу, оборвав повествование на том дне, в который я это делала, я осознавала, что итогов нет и я не могу их подвести. Поэтому пусть она будет «Без итогов». У меня был вечер «Без купюр». Я люблю эти неопределенности.

Я по-прежнему живу на той же даче, где мы прожили с Андреем Вознесенским последние двадцать лет из наших совместных сорока шести. У меня большой сад, сейчас осень, необыкновенная красота вокруг. Эта пора очей очарованья, как у Пушкина, золотая. Мой дубово-лиственный участок разросся за годы моей жизни, поэтому солнце просачивается только там, где я поместила свою грядку, на которой растет лук, укроп и листья салата. В этом окружении, которое я люблю до беспамятства, я живу одна после ухода Андрея. Пять лет, как его не стало. Он умер в 2010 году, 1 июня, и я уже много рассказывала об этом, оборачиваясь назад с диким ужасом и вместе с тем необходимостью все-таки зафиксировать последние дни и