Бесконечность I. Катастрофы разума - Андрей Волков

суть, генерал, — улыбнулся неизвестный, — важно только дать этому идиоту правильный пропагандистский посыл, такой посыл, который поддержало бы общество. Нам остался один лишь шаг.

Адашев поморщился.

— Они опасны для себя больше, чем для других, — заметил он, — что проку в грубой силе, когда нет системы и дисциплины. Это отвратительно.

— Занятно, — отозвался собеседник, — мой протеже читает нотации мне, интересный факт.

Адашев приподнял бровь.

— Я лишь рассуждаю, Координатор, — сказал он. — Не понимаю, какой толк от их разрушений?

— Пусть разрушают, — ответил неизвестный, — и чем больше, тем лучше. И когда их разрушение достигнет апогея, вот тогда придем мы и остановим разрушение. Мы дадим людям то, что они на самом деле хотят, — порядок и дисциплину. Нашу дисциплину. Без ханжеской морали и обывательщины, и те, кто примет это, свяжут себя с новым порядком.

Новый порядок, усмехнулся Адашев, он всегда был для них путеводной звездой. Никаких шумных свар ради невежественных плебеев. Порядок, которому он будет служить, станет воплощением власти высшей расы над низшими.

Все те, кто не примет новый порядок, будут раздавлены сапогом их солдат. В конце войны их лишат собственности, а их богатства и жизни перейдут в руки тех, кому можно доверять. Адашев будет служить этой цели, и это будет благородно.

Скоро большой финал. Кульминация. То, что было ранее, было лишь репетицией. Сегодня премьера. Осталось только сыграть каждому свою роль, и мир падет к их ногам. Скоро.

* * *

На другом конце неизвестный собеседник Адашева закончил трансляцию и сделал небрежное движение рукой, выключая монитор.

Некоторое время Координатор тихо и недвижимо стоял возле широкого панорамного окна, откуда открывался вид на тихое ледяное безмолвие. Странным было это ощущение. Столько сил положено, столько лет и эпох пройдено, и вот финал. Он даже немного устал.

Много лет он учился понимать и ощущать каждый прихотливый поворот человеческого бытия, его слабости, его пороки, пусть даже самые незаметные. Сам он давно был лишен каких-либо чувств. Люди заботили его только с одной целью, что они смогут сделать для него лично, и он делил их на две категории. Первая — это те, которых возможно использовать для достижения цели, и те, кто будет слепо внимать тому, что он говорит. Это актив. Вторая категория — угроза, к ней относились те, кто не попадал в первую. Их было гораздо меньше, и к ним необходимо было относиться не только с осторожностью, но и с должным уважением.

Те девицы, Кристина Левонова и Ксения Авалова, они безусловно подпадали под вторую категорию. С Аваловой все ещё было непонятно. Её мысли и действия всегда были окутаны туманом. А вот Левонова… она своей неуемной энергией едва не сорвала весь столь хорошо проработанный план. С учетом того, как важны вывезенные девочки и все последующие махинации, нельзя было допускать ни единого просчета. Хорошо, что эта Левонова ещё не знает о своем потенциале. Дремлющая в ней внутренняя сила может сделать её опасным противником. Гораздо опаснее даже, чем представлялась ему раньше Авалова.

Поэтому все просчеты должны быть устранены. Координатор незаметным движением подозвал стоявшую в дверях женскую фигуру.

— Гадаешь, зачем мне этот скользкий тип? — спросил он. — И почему я назначил его своим главным помощником?

Охотница невесомо кивнула.

— Я всего лишь исполняю волю Организации, — сказала она, — не мне судить о ваших решениях.

Конечно, она лгала, понял Координатор, ирония в её словах чувствовалась отчетливо. Впрочем, дерзость этих девиц была всегда полезной, она двигала их и позволяла совершать самые потрясающие поступки. Вот почему, зная это, Координатор заинтересовался Левоновой, Аваловой и Покровской. Они были зеркалом его охотниц. Такие же дерзкие, свирепые, но пока тихие.

— При умелом обращении его слабости можно превратить в орудие, — пояснил Координатор.

Охотница вновь легко кивнула. Спорить она не собиралась.

— Не печалься по поводу своей неудачи в церкви, — сказал Координатор, — эта помеха не повлияет на наш план. А вот твоей работой с нашим другом Тополевичем я более чем удовлетворён. Смерть его личности подкинет дополнительных вопросов нашему противнику. Впрочем, сейчас не об этом! У меня для тебя новое задание.

— Всё, что прикажете, Координатор, — отозвалась Охотница.

— Арсенюк, — сказал Координатор, — он исчез, я не исключаю предательства. Найди его и установи, говорил ли он кому-то о наших планах, и если да, то убей.

— Как пожелаете.

Охотница выпрямилась и спокойным шагом направилась к двери.

* * *

В ходе поездки время для Анастасии как будто потекло вспять. Она снова смеялась, шутила, казалось, ничто больше не напоминает о той опасности, с которой была связана её жизнь уже неделю. Но как только машина остановилась, в голову Урусовой сразу постучало осознание, куда и зачем они приехали, а вместе с этим и цепь воспоминаний. Ни разумом, ни чувством она не понимала, как она заглянет сейчас в глаза человеку, который, как она считала, сломал её жизнь. Даже если он прямо не виновен в том, что происходит вокруг, он виновен был тогда. В ту ночь. В ту ночь всё началось. Или нет? Что, если он не виновен, что, если он такая же жертва, как и она.

Они вошли в подъезд старинного здания постройки примерно века восемнадцатого. Подъезд был богато украшен росписями и фресками, изображавшими античных морских духов. Светлана приложила магнитный ключ к домофону, тот пиликнул, и девушка потянула дверь на себя, которая послушно отворилась. Поднялись на шестой этаж.

— Я подумала, если убийца ничем не отличается от простого человека, — нарушила молчание Анастасия, — разве я не могу им быть? Разве я не могу сама убивать в беспамятстве?

— Не можешь, — спокойно сказала Светлана, — пока ты сомневаешься, значит, не можешь. Приготовься, мы пришли.

Девушки остановились перед обычной дощатой дверью, обтянутой искусственной кожей. Должно быть, это и была квартира Томаса. Звонить не стали. Светлана бесшумно открыла дверь своим ключом.

Откуда у неё ключ, подумалось Анастасии, она что, часто здесь бывает? Или заранее знала, что я сюда приеду?

Урусова всё думала, что она скажет ему при встрече? Что она ненавидит его, что он монстр, ничтожество. А может и нет. Этого «нет» она боялась более всего на свете.

Как только девушки пересекли порог квартиры, на них сразу же обрушилась какая-то давящая темнота, словно бы в погребе, и запах затхлости. Сзади раздался шум подъехавшей машины и легкий стук шагов. Сквозь приоткрытую дверь, оставлявшую полоску света, Анастасия расслышала это очень четко.

Неожиданно впереди появился небольшой огонёк и раздался холодный, ровный голос. Женский голос.