Бесконечность I. Катастрофы разума - Андрей Волков

пойдет о той ночи, — заговорил он. — Веришь или нет, ничего не помню. Как стёрло. Мы с ребятами хотели пива попить. Зашли в паб. Сели за стол. Я выпил пива и всё, больше ничего не помню.

Света закусила губу. Она, конечно, хотела бы, чтобы Томас был прав, но пока он ничего существенного не сказал. Хотя Света тоже не понимала весь смысл ситуации, какая-то она была странная.

— Я тебе могу рассказать, — прервала она Томаса. — Ты играл на Анастасию, на бильярде, а потом уговаривал Верховского застрелить бомжей. Он отказался, и ты, оглушив его…

Томас махнул рукой.

— Да мне и полицейские и адвокат уже всё говорили, — сказал он, — но вопрос в том, что я этого ничего не помню. Вообще. Я должен был что-то помнить. Я уже очнулся в доме, когда полиция приехала.

Странный рассказ, подумала Света, конечно, он может всё врать, но зачем ему это?

Она подвинулась ближе к стеклу.

— Ну хоть что-то ты помнишь? — спросила она.

Томас рассерженно стукнул ладонью по столу. За его спиной раздалось характерное покашливание полицейского.

— Официантку помню, — сказал Томас, — что пиво нам приносила, — ребята к ней ещё кадриться стали. Но, понимаешь, всё культурно было. Слушай, я даже Верховского там вообще не помню! Да и сама подумай, зачем мне Анастасия, если мы с тобой хотели уехать?

— Это единственное, что меня примиряет с твоими словами, — глухо ответила девушка, — что ещё?

— Ничего, — сказал Томас, — я выпил и у меня всё поплыло перед глазами. Помню только, что я зачем-то встал и у меня какой-то голос в голове, при этом очень знакомый, и всё. Дальше провал.

Светлана нахмурила брови и невесело усмехнулась.

— Исходя из твоего рассказа, ты предполагаешь, что тебе что-то подсыпали?

Томас схватил голову руками.

— Не знаю, — пробормотал он, — не знаю. Это единственное объяснение. Ну я же ничего не помню. Допустим, я всё это совершил, но я должен был что-то помнить, хоть что-то.

Светлане хотелось бы верить, но факты давили вниз.

— Хорошо, — сказала она, — но кому это понадобилось? И потом, что я сделаю? Все факты против тебя.

Томас посмотрел на неё и в этом взгляде девушка увидела искру того самого чувства, которое, возможно, оправдало бы Томаса.

— Я поэтому тебя и прошу! — сказал он. — Никто кроме тебя не захочет этим заниматься. Помоги мне, пожалуйста!

* * *

Кристина отставила от себя стакан с водой. Ну и история.

— И вы вот так сразу ему поверили? — спросила она.

Светлана кисло усмехнулась.

— Я бы хотела, — сказала она, — но его рассказ был настолько фантастичен, что моя рациональность победила, и я решила, что он всё это выдумал, чтобы попробовать, не знаю, вернуть мое доверие, что ли. В общем, я решила забыть и вычеркнуть его окончательно. Он мне писал, я не отвечала. А вот перед самым его выходом, лет шесть назад, я наткнулась на интересную статью о препарате Греларозол.

Кристина вздохнула.

— И там вы прочитали, что препарат разрабатывал Верховский, — уточнила она.

Светлана кивнула.

— Да, — сказала она, — а потом я вспомнила, что отец Томаса вёл какое-то дело, связанное с лекарствами. Я понимала, что это безумие, но какая-то моя часть сказала: а почему нет, вдруг его действительно одурманили.

Кристина заинтересованно прищурилась. Вечер явно переставал быть томным.

— И что же вы узнали? — спросила она. Светлана вздохнула.

— Сначала это была игра, наваждение какое-то, но я стала собирать информацию. Я находила в интернете жертв этого препарата, и вот что странно: симптомы их болезни очень были похожи на то, что рассказывал Томас: головная боль, помутнение в глазах и, что интересно, помутнения в памяти. Время шло, и вдруг я узнаю о расследовании одной девушки, сестра молодого человека которой пострадала от этого препарата, а его самого сбила машина. Насмерть.

Кристина многозначительно хмыкнула. Но про себя.

Где-то она это уже слышала.

— Эльмира Сабурова, — сказала она, — значит, вы её знали.

Осведомленность собеседницы удивила Свету, и она некоторое время помолчала, взвешивая, рассказывать дальше или нет.

— Конечно, — наконец продолжила девушка, — правда, мы познакомились с ней уже после всех этих событий. Я, собственно, и рассказала Альваро о вреде этого препарата.

— Даже так, — сказала Кристина, — значит… Светлана кивнула.

— Да, — сказала она, — мы в каком-то смысле стали напарниками. Я, поскольку жила в Женеве, помогала Эльмире в расследовании деятельности клиники Тополевича, даже медсестрой туда устроилась работать.

Кристина мысленно присвистнула.

— Значит, медсестра, которая…

— Это была я, — сказала Светлана, — я собирала информацию. И погружаясь в деятельность клиники, я поняла, что этот препарат действительно являлся очень сильным нейролептиком, я сама видела, как доктора с его помощью гипнотизируют пациенток, и они могут выполнять любые их команды. Теперь история Томаса уже не казалась сказкой. Андрей Левицкий тоже, вероятно, это понимал, поэтому очень старался вызволить Томаса, он ему был нужен как свидетель. В конце концов, его стараниями Томаса выпустили, но на свободе они встретиться не успели.

— А документы? — спросила Кристина. — Документы Чилуэлла-старшего. Вы их нашли?

Светлана вздохнула.

— Нет, — сказала она, — если бы нашли, то, возможно, у нас были бы какие-то доказательства, а так ничего.

— Ох уж мне эти детективы-любители, — пробормотал Штильхарт, — если бы вы сразу пришли к нам, а не устраивали самодеятельность, тогда все было бы по-другому.

— А кто бы мне поверил? — воскликнула Светлана. — Я сама-то в это не всегда верила, так, мечтала скорее.

— Понятно, — сказала Кристина, — а скажите, вот тогда вы говорили Флориану, что перед той ночью вы заметили, что очень изменилась в поведении Александра, а кроме поведения вы что-то заметили?

— А при чем здесь Шурочка? — спросила Светлана. — Вы что, её подозреваете? Да нет, она мухи бы не обидела.

— И всё же? — спросила Кристина.

— Да не знаю, — сказала Светлана, — всё как-то очень быстро произошло, хотя постойте, кое-что было. Один раз она не пришла на занятие по международному праву. Это было странно, она очень любила этот предмет. Я её встретила на следующий день, а она сказала, что к ней 17 декабря приезжает подруга, из Великоруссии, сказала, что она учится на журналистку.

— А имя подруги она не называла? — спросила Кристина.

— Не помню, — сказала Света, — по-моему, нет, она только сказала, что встретится с ней вечером в кафе на углу Place du Molard.

— А что произошло потом? — спросил Штильхарт. — Они встретились?

Светлана пожала плечами.

— В том-то и дело, — сказала она, — как раз на следующий день. Её как будто подменили. Как будто другой человек.

Кристина повернулась к Наташе.

— А когда вы видели её на машине? — спросила