Галерея женщин - Теодор Драйзер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Везет же Роне, думал я. По крайней мере, есть о ком беспокоиться и можно не думать о бренности бытия!
Но судьба Роны Лору явно беспокоила. Помимо прочих неприятностей, было ясно: Рона Уинни смертельно надоела и он косвенно, а то и напрямую дает это понять.
– Знаю, она беззаветно его любит, иначе и представить нельзя, как она все это терпит! Ведь это Рона! Она всегда сама обожала командовать!
По мнению Лоры, Уинни принуждал Рону заниматься всеми его затеями, когда они перескакивали с одной бредовой идеи на другую – фермерство, молочное хозяйство, разведение цыплят, овощеводство. Заодно он принуждал ее делить ответственность за все его провалы, потому что наперед заставлял ее во всем с ним соглашаться. Чтобы спастись от полного краха, она была вынуждена трудиться не покладая рук, следить за работниками и делами, которые, по правде говоря, ее совсем не интересовали, но требовали ее присмотра, – от Уинни мало толку. Но если она вдруг осмелится перечить или жаловаться, он либо приходит в ярость, либо начинает хмуриться, замыкается в себе, а то просто сматывается в Нью-Йорк, а это, по словам Лоры, для Роны тяжелейшая пытка. Не дай господи, она его потеряет! Она и сейчас в таком настроении.
Только между нами. В том же доме в Нью-Йорке живет литераторша, и Рона очень к ней ревнует. В прошлом актриса, и вот написала книгу. И с этой женщиной, которая внешне ничуть не превосходит Рону, Уинни любит танцевать и развлекаться. И еще неприятность – однажды Рона нашла письмо, которое Уинни написал мне, но забыл его отправить, в этом письме он ссылался на встречу со мной и совместную работу, о какой Рона слыхом не слыхивала. И это ее просто сразило наповал.
– Знаете, – добавила Лора, – кто больше всего омрачает ей жизнь? Вы! Она по сей день считает, что вы настраиваете Уинни против нее. Ей кажется, не будь в его жизни вас, он относился бы к ней лучше. Мол, вам она никогда не нравилась, и вы стараетесь его убедить, что она его не достойна.
Я только всплеснул руками, я ведь уже говорил, что возможностей влиять на Уинни у меня не больше, чем влиять на движение Сириуса или другой планеты. Да и желания такого у меня нет. Все это отмерло. К тому же, объяснил я в надежде, что это дойдет до Роны, разве не он в последний раз искал моего общества? Верно, согласилась Лора, но, поскольку Уинни опять мечется, а я опять в городе, Рона боится, что он попадет под мое влияние. Кажется, он задумал новую книгу, и Рона боится, что он вернется ко мне либо сбежит с молодой актрисой.
К тому времени чудачествами Уинни я был сыт по горло, а Роне очень сочувствовал, поэтому твердо решил с ним больше не встречаться. И не встречался несколько лет кряду. Правда, знал из разных источников (Лора, родной брат Уинни Дональд, успешный яблочник на северо-западе, несколько общих знакомых), что отношения Уинни и Роны вступили в третью фазу, увы, завершающую. Позже выяснилось: как раз в то время, когда Уинни устал от своих сельскохозяйственных опытов, вялых успехов на ниве литературы, а заодно и от Роны, на сцене возник этот его брат с весьма интересным предложением. Чем вообще Уинни занимается, спросил он? Ничем! Между тем он давно знает, что Уинни обладает удивительным даром убеждения, умением навязать другим людям свои мысли. Стало быть, ему надо вступить в общество садоводов, засучить рукава и работать вместе с братом. Он станет крупным дельцом! (Наверное, при этих словах Уинни сразу загорелся.) Будет продавать огромные земельные участки в Орегоне! А дальше – магнат! Яблочный король! Тут пахнет миллионами!
Как можно было ожидать, Уинни сразу ухватился за эту затею – тут кроются отличные возможности! Наверное, он увидел в ней путь к свободе, новой жизни. И у них с Роной снова все изменилось. Потому что Уинни решил: Рона в этом новом деле будет ему очень полезна. Его финансовые мечты с ее помощью воплотятся в жизнь! Понятно, что Рона с радостью согласилась. Уинни уедет из Нью-Йорка, значит все опасности, которые здесь таятся, исчезнут. И ей будет спокойнее. Недолго думая, они махнули в Орегон. Построили там бунгало, купили автомобиль и, совмещая приятное с полезным, разъезжали по окрестностям, занимаясь разработкой и продажей участков.
Но потом я узнал, что настоящий успех на этом поприще пришел не столько к Уинни, сколько к Роне. Несколько лет спустя мне об этом рассказал Дональд, брат Уинни: с первой минуты именно она проявила недюжинные способности, грамотно оценивала участки, толково их развивала и продавала, вообще ловко вела бизнес. Но на Восточном побережье были денежные мешки, которым требовалось доказать: вложить деньги они должны именно сюда. Вот оно, поле деятельности для Уинни! Потому что «дар убеждения», как когда-то сказал мне его брат, – это просто фирменный знак Уинни. Но именно это и беспокоило Рону больше всего: значит, чтобы распорядиться участками, он будет ездить в Нью-Йорк, а она останется на Западе? И снова будет нервничать? Ведь в Нью-Йорке эта литераторша! Да и прочих соблазнов в этом огромном городе хоть отбавляй! В его полном распоряжении будет их квартира!
Истина, разумеется, была банальной: любовь, если она и существовала, прошла. Во всяком случае, исчезли рычаги влияния, позволявшие Роне держать при себе искателя счастья без гроша за душой. Мало того, Уинни наладил связи с нью-йоркскими богачами, я узнал об этом, потому что однажды столкнулся с ним в кругу любителей проводить время на побережье Лонг-Айленда, в Глен-Ков и Ойстер-Бей. Брокеры, банкиры, светские львы – тут водились большие деньги. И еще, как я вскоре узнал и даже увидел собственными глазами – в те дни я был на подъеме и много с кем общался, – Уинни уже пристроился к молодой и очаровательной вдове миллионера; познакомившись с ним, она нашла его «восхитительным», каким он
