Незнакомцы - Дин Кунц

Эксперимент. Доминик молил Бога, чтобы он провалился.

Его и Брендана Кронина усадили напротив друг друга по разные стороны стола. Жоржа Монтанелла уложила Марси на диванчик, но та этого даже не почувствовала. Все шестеро остальных взрослых членов группы, включая Жоржу, встали полукругом у стола, отойдя от него на пару шагов, чтобы не мешать испытуемым сосредоточиваться.

Напротив Доминика на стол поставили флакончик с солью. По условиям эксперимента, предложенным Джинджер, он должен был сконцентрировать свою энергию на солонке и сдвинуть ее с места, не прикасаясь к ней.

— Хотя бы на дюйм, — сказала Джинджер, — этого будет достаточно, чтобы мы убедились в том, что в тебе есть эта энергия.

На противоположном конце стола, вернее, трех сдвинутых вместе столов напротив Брендана Кронина поставили перечницу, и оба испытуемых, писатель и священник, мрачно уставились на флакончики. На веснушчатом круглом лице своего визави Доминик без труда прочел тайную надежду, что, вопреки его неверию в участие Бога в чудесном исцелении и призрачном свечении, сейчас все-таки подтвердится божественное присутствие. Брендан хотел вновь обрести веру в Бога и вернуться в лоно церкви. Если окажется, что эти чудеса творил не Бог, а он сам благодаря неизвестной психической энергии, полученной им от какого-то жалкого микроба, как вытекало из сумасшедшей, но вполне возможной теории Джинджер, тогда конец его грезам о духовном возвышении и божественном провидении.

Солонка.

Доминик вперил в нее взор и попытался прогнать из головы все мысли, кроме одной: о том, что ему нужно сдвинуть солонку с места. Ему хотелось в конце концов выяснить, есть ли у него эти необыкновенные способности. Ему хотелось знать правду о себе.

Если он обладал такой энергией, то следовало научиться ею управлять. Пока же никто из них понятия не имел, как это делается, хотя Джинджер и предположила, что, раз она проявляется сама по себе в стрессовых ситуациях, со временем можно научиться вызывать ее и контролировать по собственному усмотрению, подобно тому, как музыкант использует свой талант в любое угодное ему время. Или писатель, облачающий свои писательские способности в буквы и строки на чистом листе бумаги.

Но ничего не получалось: солонка оставалась на месте.

Доминик изо всех сил старался сосредоточить все свое внимание исключительно на этом хрупком стеклянном флаконе с дырочками в колпачке из нержавеющей стали и размельченным белым порошком внутри. Весь остальной мир для него перестал существовать. Он сконцентрировал на этом предмете все мысли, всю волю, пытаясь сдвинуть его с места, он напрягся так, что даже заскрипел зубами и стиснул до боли кулаки.

Безрезультатно.

Тогда он изменил тактику. Вместо того чтобы мысленно бомбардировать солонку приказами сдвинуться с места, словно это была не хрупкая посудина, а неприступная крепость с толстыми стенами, он расслабился и стал разглядывать стоящий перед ним предмет, пытаясь проникнуться ощущением его размера, формы и текстуры. Кто знает, может быть, именно в органическом слиянии их настроений и лежал ключ к успеху. Слово «настроение» вроде бы не подходило для неодушевленного предмета, но казалось Доминику правильным. Нужно не нападать на этот предмет, а попробовать настроиться с ним на одну волну и каким-то образом склонить к сотрудничеству в этом недолгом телекинетическом путешествии, индуктировать ему свое желание. Доминик наклонился вперед, чтобы получше разглядеть, как устроен этот незатейливый столовый прибор: пять скошенных граней, чтобы удобнее было его брать и держать; толстое стеклянное дно для большей устойчивости и придания ощущения определенной тяжести при встряхивании; блестящий металлический колпачок...

Безрезультатно. Невозмутимо покоясь перед ним на столе, солонка, казалось, приросла к этому месту на вечные времена, и никакая сила уже не могла сдвинуть ее даже на миллиметр.

Конечно, как и любая форма материи во Вселенной, солонка не была застывшей, в определенном смысле она постоянно находилась в движении, поскольку состояла из миллиардов непрестанно движущихся атомов, внешние частицы которых, подобно планетам Солнечной системы, двигались по орбитам вокруг ядра. Солонка участвовала в непрерывном процессе движения на уровне мельчайших частиц, неистово движущихся в пределах ее структуры, следовательно, не так уж и трудно побудить ее сделать еще одно, дополнительное движение, маленький скачок на макрокосмическом уровне человеческого восприятия, всего лишь едва заметный прыжок...

Внезапно Доминик ощутил прилив внутренней энергии, словно его самого должна была увлечь куда-то таинственная сила, но вместо этого с места наконец-то сдвинулась солонка. Доминик настолько увлекся этим предметом домашнего обихода, что позабыл и о Джинджер, и обо всех остальных, — об их присутствии ему напоминал только общий восторженный вздох. Солонка не просто продвинулась на один дюйм по поверхности стола, она вообще поднялась в воздух, как будто для нее не существовало земного притяжения. Она взлетела вверх, подобно воздушному шару, и стала подниматься все выше и выше, на один фут, на два, на три фута, пока наконец не зависла в четырех футах над тем самым местом, где еще несколько мгновений назад стояла словно влитая. Она висела в воздухе чуть выше уровня глаз стоящих вокруг стола, и они не в силах были оторвать от нее своих изумленных взглядов.

В это же время на другом конце стола в воздух поднялась перечница Брендана Кронина. Раскрыв рот и вытаращив глаза, он остолбенело уставился на парящий сосуд. Лишь когда он замер примерно на той же высоте, что и солонка, священник дерзнул отвести взгляд и посмотрел на Доминика, потом снова на перечницу, словно опасаясь, что она упадет, как только он перестанет на нее таращиться, затем снова на Доминика, видимо, сообразив, что визуальный контакт с парящим объектом не нужен. В его глазах читались различные чувства: удивление, любопытство, недоумение, страх и ощущение глубинной внутренней связи между ним и Домиником, проистекающей из их общих необычайных способностей.

Доминик был удивлен, что для удержания флакона в подвешенном состоянии не требуется никаких его усилий. Ему, признаться, все еще с трудом верилось, что это чудо сотворил он. Он не чувствовал, что обладает властью над этим предметом. Его телекинетические способности проявлялись как бы помимо его воли, непроизвольно, как дыхание или сердцебиение.

Брендан посмотрел на руки: на ладонях выступили алые круги.

Доминик взглянул на свои ладони и увидел на них такие же ярко-красные кольца.

Что они означали?