Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первая подпись вышла настолько отвратной, что Максимилиан даже присвистнул:
– Тебе что, и пальцы ломали?
– Нет, – ответил я, сжав зубы. – У тебя слишком сложная подпись.
– Да что в ней сложного! – воскликнул он, наклонился через плечо, дыхнув на меня перегаром, и в несколько легких движений оставил точную копию подписи с документа. – Учись! Я не хочу, чтобы ко мне потом мчали из сыска и спрашивали, что за дела творятся в поместье и почему я – не я!
– А как же ты будешь расписываться? – вдруг задался я вопросом.
– У меня много вариантов, неофициальных, – барон оставил рядом с подписью еще парочку, которые выглядели совсем иначе. Нельзя сказать, что расписывался один и тот же человек. – Со мной проблем не будет, а тебе – надо тренироваться.
В таких тренировках прошла половина дня. Изучить тонкую тетрадь родословной труда не составило. Ровно до того момента, пока Максимилиан не потребовал запомнить еще и родственные связи.
– Свихнулся что ли? – взорвался я. – Там же сотни человек!
– Это мелочь, но важная. Заведешь ты разговор с кем-нибудь, и между делом спросишь – а не ваша ли бабка была на свадьбе моего деда?
– Это же полнейшая чушь! – за окном уже темнело и мы опять сидели за столом с едой.
– Ты прав, чушь, но оставляет хорошее впечатление. А если кто-то спросит тебя о том же, но ты ответишь «не помню» или «не знаю», будешь невеждой с соответствующей репутацией.
Следующий день, когда выяснилось, что раны мои почти полностью затянулись, затребовав суммарно две больших банки мази, мы провели на воздухе. Максимилиан был в отличном расположении духа, показал стойла и пару добротных жеребцов.
– Не скажу, что отличная порода, но своих денег стоят. По сто пятьдесят за каждого отдал!
– Всего? – удивился я, – так вроде бы недорого.
– Золотом, – добавил он, поглаживая одного из коней по гриве. – В мастях, надо понимать, ты тоже не разбираешься?
– Нет.
– Смотри…
И он принялся объяснять, чем отличается гнедой конь от вороного жеребца. Лошади завораживали своим видом и грациозностью. Максимилиан рассказывал об отметинах, разном цвете и размерах, как отличить породу хорошую от плохой.
В этом мире я уже не первый раз стоял так близко к лошади, но тогда, после званого ужина я не ощутил той энергетики. А сейчас чувствовал.
– Давай, прокатимся. Если ты в состоянии, конечно.
Разумеется, я был в состоянии. И чрезмерно уверен в себе, поэтому, когда гнедой понес в первый раз, едва не выпал из седла и чуть не ткнулся в ветку. Не слишком густой лес был хорош для лошади, но ездоку приходилось постоянно пригибаться и уклоняться, чтобы не получить сосновой веткой по лицу.
– Езда дается тебе лучше, чем подпись! – рассмеялся мой двойник после поездки.
Однако его жутко разочаровало то, что я не умею фехтовать. Такого разочарования в его лице я не видел прежде и даже подумал, что теперь уж точно считаюсь для него человеком второго сорта.
Он показывал разные стойки и удары, используя те сабли, что висели у него над камином. Первое время я побаивался, вспоминая, как поскользнулся и случайно проткнул человека, но потом уверенность вернулась.
Мне даже начало все это нравиться. Следующим утром мы тренировались в подделке его подписи, потом была поездка на лошадях, а ближе к вечеру – фехтование. Зажившие раны меня почти не беспокоили, разве что иногда тянуло меж ребер.
На четвертый день с утра я снова застал его пьяным. На этот раз бутылка была пуста на три четверти и Максимилиан едва сидел за столом, постоянно свешиваясь и мотаясь, как кукла.
Я взял на себя обязанности повара и быстро наклепал бутербродов с остатками куриного филе, что лежало, нарезанное пластинами, в холодильнике. Но в результате от еды он отказался, и я ел в одиночестве.
– Мне нужно на воздух! – выпалил вдруг Максимилиан, тараща глаза.
Не переодевшись, временами сгибаясь, он направился к выходу из дома, петляя, как заяц. Я поспешил за ним, не вмешиваясь. Барон стремился к стойлам, но вел себя так, что обе лошади шарахнулись от него.
– Помоги! – прохрипел он, указывая на своего вороного.
– Ты уверен, что тебе это надо? Может, лучше вернемся в дом? – я попытался его отговорить.
– Нет! – от резко рубанул ладонью воздух. – Исключено! – и ткнул пальцем в сторону лошади, так что та снова дернулась и заржала. – Или ты передумал у меня покупать? А?!
Он агрессивно шагнул в мою сторону, раздувая от гнева ноздри.
– Хорошо, хорошо, – смирился я, вывел его жеребца и помог Максимилиану сесть.
Тот едва не перевалился на другую сторону, и конь явно чувствовал, что с наездником что-то не так.
– НО! – барон пустил коня галопом сразу же, как только я отпустил поводья.
– Да что с тобой сегодня! – крикнул я ему вслед и выпустил гнедого Германа.
Догнать резвого вороного вместе с опытным, пусть и нетрезвым наездником, оказалось не так легко. Но после нескольких кругов по территории поместья, в основном по лесам, лошади выдохлись, и Максимилиан остановился.
– Что ты творишь? – не удержался я, сблизившись с бароном. – Что на тебя нашло?
– Не знаю, – он смотрел виновато, нервно дергая поводья. – Честное слово, не знаю. Что-то увлекся малость, – барон покачнулся и начал заваливаться назад.
Я дернулся к нему, стараясь подхватить, забыв, что тоже сижу на лошади. Гнедой, ощутив рывок, метнулся вперед, взяв резкий старт.
Едва удержавшись в седле, я все же не смог сесть нормально. Да еще и барон что-то крикнул позади меня. Я все пытался обернуться, но не мог выбрать подходящий момент, а конь уносил меня все дальше в лес.
Глухой звук падающего тела донесся до меня внезапно. Уставший Герман не мог гнать дальше и притормозил сам, а уж остановить его я был в состоянии.
Накинув уздечку на сук невысокой сосны, я направился назад. Вороной стоял на месте, и я отлично видел его. Он склонил голову над лежащим ничком бароном.
Я подошел ближе. Вороной ткнулся носом в руку Максимилиана. Ноги мои стали ватными и я, ковыляя на них, как на костылях, остановился, но никак не мог заставить себя присесть.
– Макс, – позвал я его, чувствуя себя немного глупо, потому что звучало мое собственное имя. – Эй!
Он не шевелился, и я рискнул перевернуть его на спину. Голова его наклонилась под неестественным углом, противно скрипнув поломанными шейными позвонками. Поперек носа и щеки шел заметный след от удара толстой веткой.
«Зато сэкономил» – пронеслось у меня в мозгу и тут же стало противно от этих мыслей.
Глава 29. Примеряя новые роли
Конь тоскливо фыркал, склонившись над телом своего хозяина. Я же, оцепенев, пытался заставить себя действовать. И лес вокруг, как нарочно, сразу же наполнился звуками.
Когда мы мчали через него,
