Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я отошел, практически, отбежал в сторону, убеждая себя, что я не виноват. Несмотря на это колени предательски дрожали.
Что будет, если кто-нибудь увидит меня рядом с телом барона? Наверняка же подумают на меня. Я подпер рукой ближайшее дерево и вытер проступивший на лбу пот. Утро было нежарким, но это не мешало паре капель стечь по переносице до самого кончика нос.
Нет, так его оставлять нельзя. Я обернулся – тело по-прежнему лежало неподвижно и чуда не произошло. Барон не ожил.
Увезти его в дом? Зачем? Тогда точно увидят. Оставлять прямо здесь нельзя никак. Поблизости не было ничего, похожего на укрытие. Только вдалеке рос кустарник.
Я уже составил план. Неприятный, но единственный, который я мог благополучно исполнить, не оставив никаких следов. Жаль, что некого было взять в помощники – никто не смог бы меня прикрыть!
Тело я решил закопать в лесу. Но для этого надо еще сходить за лопатой. И я, как во сне, вернулся к телу своего однофамильца, схватил его за ноги и поволок к росшему в отдалении кустарнику.
Вряд ли кто-то пойдет туда. А если пойдут мимо – в чем я тоже сильно сомневался – то все равно не заметят. Это лучше, чем оставлять тело на опавшей хвое.
Только вот кустарник при ближайшем рассмотрении оказался зарослями малины. Обширными и довольно густыми. Но ягод было полно. Я почти наверняка перепачкался ярким соком, пока прятал тело.
Еще надо вернуть лошадей. Когда труп исчез из виду, думать стало гораздо легче, как будто мозг решил, что я уже спрятал тело. Обеих лошадей я взялся вести за поводья.
Но добраться до дома оказалось не так-то просто. Бродя по лесу, я, в конечном итоге, заплутал и вышел к одной из деревень. Здесь кипела жизнь, но я старался держаться в стороне, не выходя из лесу. Верное направление я уже видел.
– Ой, здрасьте, Максим Бернардыч! – услышал я женский голос за спиной и тут же обернулся, не отпуская лошадей.
– Добрый. День, – запнувшись, откликнулся я, рассматривая селянку, женщину с каштановыми волосами, забранными под косынку. На вид ей можно было дать лет сорок или около того.
– Владенья осматриваете? – улыбнулась она.
– Да вот. Я тут, это… с лошадьми… выгуливал. Объезжал… На прогулку выехал.
– И Германа тоже взяли с собой? Так то хорошо, ему в стойле скучно, – произнесла она и поправила корзинку, которую держала на сгибе локтя. – А я вот за малинкой собралась. Пора уже, поспевает.
– Хорошо, – ответил я, уже готовый попрощаться и двигаться дальше, как вдруг до меня дошло: – А я там был как раз. Нечего собирать.
– Да как же нечего, Максим Бернардыч! – женщина громко хохотнула. – Вы же весь в малине! Ежели только передавили там все, как медведь! Думается, найду еще немало ягод там.
– Погодите, не ходите туда. Рано еще. Я хотел в ту сторону на охоту сходить, дичь пострелять, – затараторил я.
– Да? – недоверчиво спросила селянка, перевесив корзину с одной руки на другую. – Так дичь-то вроде в небе бьют.
– Все ради вашей безопасности. Мало ли что. Повремените чуток.
– Ой, ладно. Уговорили, – она развернулась и пошла в направлении деревни. – К вечеру схожу.
Я кивнул, и женщина преспокойно удалилась. Пронесло так пронесло! Я поспешил к дому, наскоро затолкав обеих лошадей в стойла.
Где Максимилиан держал оружие, я знал. В этом было еще одно отличие между нашими мирами. А именно: огнестрел продавался практически без ограничений. И хранился тоже. Никаких сейфов и подтверждений лицензий, продления и прочих глупостей.
Ни один человек, даже если он был не в самом здравом уме, знал – реши он устроить пальбу в людном месте, и он погибнет первый. Не от руки городового, так от гражданина с активной позицией. Так зачем гонять человека к психиатру?
С лопатой оказалось сложнее. Вряд ли она была в доме. И точно – через десять минут поисков, уже выбравшись на улицу, я нашел ее в сарае, пристроенном к дому.
С двустволкой в одной руке и лопатой – в другой, я смотрел на Германа, а гнедой смотрел на меня. Верхом или ногами? Быстро и неудобно или медленно… и тоже неудобно. В раздумьях я переломил двустволку и обнаружил, что она пуста.
Чертыхаясь на всю конюшню, я помчался в дом, раздобыл несколько патронов, какие попались мне под руку, пару затолкал в ствол, а остальные, что-то около десятка, ссыпал в карман.
Дольше тянуть было никак нельзя и в итоге я решился. Вскарабкался на коня и, представляя, как по-идиотски я выгляжу со стороны с ружьем на плече и лопатой в руках, решил объехать деревню максимально далеко.
И не пожалел. Коня я пустил трусцой, и он почти бесшумно ступал по земле, усыпанной сосновыми иглами. Людей рядом не оказалось, и я добрался до малинника без проблем.
Тело лежало там же, где я его и оставил. Похоже, что его никто не видел, а потому я выбрал место чуть ниже и принялся копать, лишь изредка поеживаясь от неприятных покалываний между ребрами.
Яма была готова очень быстро – почти сразу начался песок и я, углубившись по середину бедра, задумался, стоит ли копать дальше. И на всякий случай сделал яму глубже еще на полметра.
Уставший и мокрый, я затолкал тело в яму, временами покрываясь мурашками от ужаса, когда видел перекошенное лицо барона. А потом поскорее закидал песок, разравнял оставшуюся землю и перемешал ее с хвоей, чтобы не слишком бросалось в глаза.
Получилось все равно погано. Лопату я положил на землю, рядом с ружьем, и сел на поваленную сосну поблизости. Никогда бы не подумал, что так все извернется. Ведь ситуация вчера складывалась просто великолепная.
Почти легально стал бы дворянином. А вместо этого – выкопал для мертвого барона могилу. И таскаю с собой ружье, как будто я какой-то охотник.
Я схватился за двустволку и прижал к плечу приклад. Тяжелая, но ладони лежат так, словно ружье под меня и делали.
Внезапно между деревьями пролетела птица, нырнула вниз и села на землю в поле зрения. Раз уж я сказал, что иду охотиться, надо использовать шанс. Не стрелять же в воздух, в самом деле.
Пестрая птица с длинным клювом беззаботно семенила по хвое. Я прицелился получше и задержал дыхание – сердце забилось настолько часто, что даже мушка подрагивала. Еще бы! Охотник!
Живность замерла, и я тут же спустил курок. Бахнуло так, что у меня заложило уши. Забыв о трагедии, я чувствовал только азарт. Нет, не только могилы я могу
