Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов

– Ага, – кивнул Максимилиан. – Я тоже барон. Только мне все это не надо. Бестолковое ведь.

– Почему же?

– Потому что мой титул здесь – самый бестолковый. Только взносы платить надо, да иногда появляться на тематических балах, званых обедах и ужинах. Я ведь уже говорил, что мой отец прогорел с предприятием?

– Говорил. Но не уточнял, что именно он делал.

– Это неважно. В производство полез, а опыта и знаний не имел. Но не о нем сейчас. Хотя нет, он тоже свою роль сыграл. Будь у меня деньги в достаточном количестве, я бы не так жаловался. Но место жительства я бы точно сменил. Или потратился бы на титул графа в какой-нибудь губернии. А, да бестолково все это, – он в расстройстве швырнул пару семерок и я тут же отбился. – Знаешь, быть бароном сейчас – все равно, что стоять на первой ступени лестницы во дворце. Вроде бы на голову выше всех, кто ходит по площади, но пролей кто-нибудь вино на верхней ступеньке, на тебя все равно долетит.

– Понимаю, – кивнул я. – Но хотя бы во дворец у тебя есть доступ? Чтобы записаться и прийти или как это у вас происходит?

– С хорошими знакомствами во дворце можно двери ногами открывать и вытирать пальцы о занавески, – я подумал даже, что он бахвалится. – Меня это точно не касается. Да я и не был там ни разу. По малолетству неинтересно было, а потом родители… и вообще, что-то я разговорился. Перемешивай давай!

Я уже обдумывал интересное предложение, которое должно было закрыть проблемы всех, кого я знал. И в первую очередь, мои.

– Ты сказал, что у тебя проблемы с деньгами, – я решил начать издалека, попутно сдавая карты.

– Если ты предлагаешь сыграть на деньги, то нет, я таким не занимаюсь.

– У меня есть предложение получше.

– Так высказывай, не стесняйся. Принять, быть может, и не приму, но выслушаю точно.

– Сперва скажи, знает ли кто-нибудь о том, что у тебя явные проблемы с финансами? Может, ты обращался к ростовщикам или в банки?

– О, какие вопросы пошли! – насторожился Максимилиан. – Нет, никто не знает. Я еще не настолько обнищал.

– Тогда спрошу еще: если бы ты вдруг начал тратить пятитысячные ассигнации – насколько бы это было на тебя непохоже?

– В разумных пределах я трачу деньги. Но не по десять тысяч за день, конечно. Объясни наконец, к чему это все? Что за предложение?

– Очень выгодное, я думаю, – теперь настал мой черед ухмыляться. – Я предлагаю нам с тобой поменяться. Ты будешь с деньгами, а я с титулом.

Глава 26. Сложности переговоров

Максимилиан отложил в сторону колоду и внимательно посмотрел на меня. Я же отвел глаза в сторону, потому что смотреть на человека, похожего на меня очень сильно, был не в силах.

– Предложение настолько же интересное, насколько невероятное, – наконец произнес он, а потом откинулся в кресло и сложил руки на груди. – Но теперь вопрос в том, сколько ты готов предложить мне за это?

То, что он так быстро повелся на мое предложения, меня сильно озадачило. Никаких дополнительных вопросов, кроме ценового.

– А сколько бы ты хотел получить за возможность убраться отсюда в места более теплые? – я попытался перехватить инициативу, и Максимилиан это оценил.

– Как по мне, так эта рухлядь, – обвел он руками дом, – не стоит ничего. Дымоход на втором этаже треснул, поэтому я туда не поднимаюсь. Все заброшено и запущено, а людей нанимать мне не хотелось.

– Я видел арку на входе, – вспомнил я.

– Да, ее не правили с отцовского детства. Потому и говорю – все, что ты видишь вокруг себя, не стоит практически ничего. С этого поместья дохода нет.

– Знаешь, все можно изменить, переустроить, переоборудовать и отремонтировать. Наша с тобой разница в том, что ты хочешь уехать и не хочешь ничего делать здесь, а у меня планы закрепиться здесь понадежнее.

– К свадьбе готовишься? – Максимилиан Бернард искоса посмотрел на меня. – Строишь фундамент светлого будущего?

– Кто знает, может быть и да, – я уклонился от прямого ответа. – Пока только подготовка. К тому же нам не придется даже привыкать к другим именам. Твое будет звучать по-русски. Я заметил, что тебе оно не слишком нравится.

– Иногда мне кажется, – мой собеседник рассеял по столу половину колоды, – что я не очень понимаю, что происходит вокруг. Может, ты прояснишь мне?

– Вчера я думал точно так же, – горячо ответил я и углубился в объяснения. – Ты только представь, что ты будешь строить свою новую жизнь в более теплом месте. Сможешь оставить свое прошлое. Уверен, что иногда ты задумываешься о том, насколько ты был полезен в этой жизни.

– Кому? – вытаращил глаза Максимилиан.

– Не знаю. Кому угодно. Семье, людям вокруг. Стране.

Я не пытался угадать, что он думал. Я просто говорил то, что чувствовал сам, потому что по своей прошлой жизни в моем мире осознавал, что нет толком никакой пользы от того, что я делаю. И потому надеялся, что он думает так же.

– И как я, по-твоему, могу принести пользу.

– Не знаю, – теперь уже я развел руками, – можно что-нибудь изобрести. Придумать. Построить завод и дать людям то, в чем они нуждаются.

– За печатание фальшивок могут дать срок, – кисло улыбнулся Максимилиан. – Но в целом я с тобой согласен. Мне надо только немного подумать над твоим предложением. И да, ты так и не назвал цену.

– А ты так и не сказал, сколько хочешь за свой титул.

– За память о моих стариках, – задумчиво произнес он. – За тех, кто спас какую-то безымянную шишку от, вероятно, заслуженной участи… хм, нет, как-то зло получается. Просто спас. Да ведь кто об этом помнит! Но все же давай по чести, – он навалился на столик, – все-таки, предложение исходило от тебя, значит, ты должен сам знать, сколько денег ты намеревался дать мне.

– Я, знаешь ли, не каждый день титулы покупаю.

– А я не продаю. Давай же. Смеяться не буду, если вдруг мало предложишь.

Для виду пришлось немного помяться. Я уже определил для себя максимальную цену, которую можно было отдать за «бесполезный» титул. Но это были не мои деньги. А так, взвесь в воздухе – неосторожное движение и все!

– Я подумывал предложить тебе два миллиона.

– Да ты мот! Я же еще торговаться буду! – воскликнул Максимилиан. – Я хочу пять!

Как легко было рассчитываться деньгами, которые мне не принадлежали ни разу, но все же что-то кольнуло – пять будет много. Поэтому я изобразил максимальное сожаление, какое только мог.

– Хотеть ты можешь сколько угодно, но у тебя же нет никого, кто до меня даже два миллиона предлагал.

– Тут ты прав, – он поджал губу. – Никто не предлагал. Но и мне придется начинать жить заново.

– Да брось, это не так и сложно!

И снова