Горизонт забвения - Дарья Тарасова

Там много ульев, дорога, на которой я увидела уезжающую машину.

– Машину? ТЫ запомнила номер? Модель, марка? – произнеся это она сам понял как нелепо звучит его вопрос для девушки, которая и велосипеда не видела никогда.

– Я не знаю что это за модель, но я смогла ее вспомнить и нарисовать. Рисунок черно-белый, а машина была зеленой. Но такого цвета, будто ее долго не мыли.

Я передала Марку еще одну салфетку с зарисовкой. Машина оказала пикапом, без особых примет.

– Это уже кое-что. – обнадежил он. – Теперь мы сможем проверить камеры видео наблюдения поблизости и хоть что-то выясним.

– Только не заставляй меня возвращаться в то место.

– Не беспокойся. – Марк снова подошел к ней и погладил ее по плечу. – Нужно призвать к ответственности тех, кто виновен в этом.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Тея заметила его красивую красную клетчатую рубашку под черной кожаной курткой. А он обратил внимание, что глаза у нее стали еще ярче.

– Еще хотел уточнить… – начал он, но запнулся, будто тема вопроса была еще более неловкой. – Когда ты только поступила тебе сделали все анализы, в том числе и анализ крови. Так в ней было большое содержание опиума. Вы использовали там мак?

– Ну да, мак мы добавляли как специи к ужину. А что?

– Видишь ли, опиум – это запрещенное вещество. Это наркотик.

Глава III

Подъем с глубины

XVII

Долгожданное освобождение из больницы затянулось. Затянулся и процесс упаковывания всех вещей. Их оказалось слишком много. В итоге все же удалось добраться до парковки, на которой нас ожидала большая белая машина с черно – синим логотипом на капоте с тремя буквами «BMW».

Путь к дому тети Маи пролегал мимо безмятежной речной долины, где боролись за выживание несколько старых ферм. Их владельцы выращивали овощи без пестицидов, а также свиней, кур и коз, производили местный сыр и очень хороший кофе торговали ими на рынках, а самые успешные в собственных магазинчиках.

На холмах вокруг городка появлялись все новые и новые дома, одни роскошные, в красивых европейских стилях с дорогими, огромными машинами, припаркованными на подъездных дорожках. Больше всех мне понравилась машина темно-синего цвета, как сказала Мая, эта машина работает на солнечной энергии и такие становятся очень популярные по всему миру из-за ее производителя. Местные жители будто сошли с обложек глянцевых журналов, были разодеты так, как одеваются сельские жители, по мнению модных дизайнеров.

Когда мы уже подъезжали, пошел сильный дождь.

– Осень в этом году не дает нам насладиться последними теплыми днями – пожаловалась тетя. – Но, синоптики обещают нам теплый октябрь, бабье лето.

– А я люблю дождь – поддержала я разговор. – Мне кажется, что после него все становится чище вокруг.

Берёзовые рощи, в честь которых был назван поселок, давно исчезли из этих мест, равно как и былое благополучие, но наступившее запустение было крайне живописным – выцветшие амбары, ржавые плуги, разбитые телеги с сеном, запущенные пастбища, поросшие желтыми цветами.

– С такого пейзажа у Ван Гога получилась бы отличная картина. – сказала Мая, увидев мою завороженность.

– Давно вы здесь живете?

– Около десяти лет. Мы перебрались сюда, когда все дети выросли и уехали учиться. К нам они приезжают редко, но Кристина приедет как – нибудь на выходных, она хочет с тобой встретиться. А вот мы и приехали…

Из-за густой стены барбариса и рябины показался большой дом с витражными окнами, большой террасой, которая всё еще была увешана кашпо с цветами. Газон ровно подстрижен, под окнами вдоль дома растут пышные кусты роз. Справа, на теневой стороне, огромный кедр держал самодельные качели.

– А у меня уже готов ужин, вы вовремя! – резкий глубокий женский голос заставил меня прервать свои фантазии. На крыльце нас встречала стройная женщина с очень темной кожей, смольными волосами и глазами цвета карамели. Одета она была в черное платье с белыми манжетами и кружевным воротом. В таком наряде описывали служанок в книгах, которые я читала в библиотеке общины.

– Проголодалась? – прошептала тетя, приобняв меня по дороге к дому. – Врач сказал набрать тебе двадцать килограмм за ближайший год, помнишь?

– Да, конечно, очень хочу есть! – ответила я, хотя это не правда, аппетит так и не пришел.

Сделав шаг в дом я почувствовала холод и пустоту. Первое впечатление от дома – он не жилой. Нет, повсюду лежали вещи, стояли книги, было много комнатных растений, стоял аромат свежей выпечки, но не было ощущения жизни. И не помогали ни пол из благородного каштана, ни антикварная мебель. В гостиной расположился камин, в котором негромко потрескивал огонь, сочился легкий вишневый запах.

Два глубоких кожаных кресла стояли справа и слева от камина и вместе с диваном, повернутым лицом к очагу, образовывали полукруг.

Особое место в каждой комнате занимали распятья. Они были повсюду. Всех видов. Бронзовые кресты, иконы, жутковатого вида средневековые статуэтки. И самое мрачное – картина Сальвадора Дали «Христос св. Иоанна на кресте». С все тем же изображением сцены распятия, однако, дан вид сверху.

Резкий аромат специй усилился при приближении к кухне. На длинном столе уже выстроились белые тарелки с курицей, салатами, хлебом и закусками. В бокалах налито что-то ярко красное.

– А дядя присоединится? – поинтересовалась я усаживаясь за стол.

– А.. – тетя немного замялась. – Он приедет чуть позже, задерживается. Поужинаем вдвоем, и я покажу тебе твою комнату.

Пока я наслаждалась первым в жизни полноценным ужином и впервые пробовала вино, погода окончательно испортилась. Облака, которые с утра были похожи на бегущих вдаль кудрявых овечек, потемнели. Издалека доносились раскаты грома – было невозможно понять, с какой стороны идет звук. Казалось, что гром просто незримо присутствовал в воздухе, и вовсе не предвещал наступление буки. Это ощущение крепло по мере того, как проходили часы, а раскаты не приближались и не прекращались. Порывы ветра подхватывали ворох сухой листвы, кружили его по террасе, легонько бросая в стеклянные двери.

Весь ужин я думала о жизни тети Маи и ее семьи. Несчастный случай – смерть младшего сына в детском возрасте – затмил солнечный свет, превратил их брак в помесь привычки, сотрудничества и долга, и, наверное, лишь иногда, очень редко, между ними проскальзывала искра, напоминая о том, что было когда-то и что, возможно, еще не было потеряно.

XVIII

К окончанию трапезы голова у меня шла кругом от выпитого вина. Держась за перила с декоративной резьбой я, с трудом, поднялась на второй этаж по деревянной лестнице, зашла в комнату, которою мне благородно выделили. Первое, что я увидела – яркий свет от гирлянды, весело мигающей вдоль всей противоположной стены и плавно заходящей на прикроватную лампу и спинку кровати. Большое окно с удобным диванчиком вместо подоконника приглашало расположиться на нем с книжкой и