Горизонт забвения - Дарья Тарасова

– Меня зовут Марк, я бы хотел с тобой поговорить о том, что с тобой случилось.

Из внутреннего кармана пальто он достал удостоверение сотрудника каких-то правоохранительных органов и большую черную записную книжку.

– Хорошо, только со мной уже говорили полицейские, социальные службы, от прокурора приходили люди…

– Я знаю. – прервал меня он. – Я из другой структуры.

– Итак. Ты вышла из леса двенадцатого июня, а что было до этого?

– Я почти неделю шла по лесу…

– Нет. – резко сказал он, повысив тон. – С самого начала.

– Это очень долго.

– Я не тороплюсь.

– Хорошо. Я родилась в общине и не покидала ее ни разу прежде. Как в этом проклятом месте оказалась моя мама я не знаю. Она была единственным моим родственником, но умерла, когда мне было восемь. Я жила в доме, где жили одиночки. Люди приходили, уходили, рождались и умирали, только я оставалась.

– Почему ты не ушла? Тебя держали силой?

– Нам внушали, что за пределами нашей поляны все люди превратились в чудовищ. Всех интересуют только деньги и секс, ни нравственности, ни морали, ни веры в Бога. Он грозил, что не примет нас обратно, если мы уйдем.

– Теперь точнее расскажи, кто этот «ОН»?

– Роберт – руководитель нашего «Дома». Главный. Отец. Его по-разному называют. Большую часть людей он туда привел.

– Можешь его описать внешне? Есть особые приметы?

Я призадумалась, пытаясь вытащить из глубин памяти воспоминание, которое отчаянно пыталась стереть.

–У него были черные волосы, смуглая кожа, карие глаза. Нет особых примет. Да и я не общалась никогда с ним близко.

– А почему все же ушла?

– За день до побега он сказал, что хочет, что бы его сын на мне женился.

– А ты замуж не хочешь. – с ухмылкой произнес мужчина.

– Его сын родился от его сводной сестры. У него много тяжелых отклонений. Лучше смерть в лесу от голода, чем замуж за такое.

– И тогда ты сбежала?

– Я ушла стирать к реке, как обычно, и, переплыв на другой берег, бежала. Долго, пока силы окончательно не покинули. Не уверена, шёл ли кто за мной.

– Ты сможешь точно указать, где эта община?

– Я все время шла на восток. Не знаю какое расстояние. Там широкая река и большая поляна.

– Под такое описание ничего не подходит. На картах вся та местность, откуда ты могла прийти сплошные заросли. Эта территория – заповедник и охраняется государством. Там просто не может быть поселении.

– Что? – в моей голове возник нескончаемый поток вопросов. Как это все возможно?

– У Роберта, или кого-то еще в этой секте, была машина?

На какое то время я перестала слушать, о чем говорит мой собеседник.

– Тея! – его громкий голос вернул меня в реальность.

– Я не знаю. Я никогда не видела ничего такого.

– Сколько еще людей живет там? – продолжил он беседу, все больше и больше походившую на допрос.

– Около ста.

– Ты должна описать более конкретные приметы.

То, что он говорил дальше, уже слабо доносилось до меня. Глубоко в груди появилось чувство сдавленности, резко переросшее в удушье. Воздуха стало не хватать катастрофически и я потеряла сознание. Еще какое-то время я слышала голоса врачей, которых становилось все больше ощущала, как мне делают уколы и, последним был слабый низкочастотный писк.

XV

Этот резкий приступ был для него неожиданностью, хотя, его было уже сложно чем – то удивить и, уж тем более, напугать. Дикие зеленые глаза с золотыми крапинками, которыми она смотрела на него исподлобья, заполнились слезами, а затем закатились глубоко вверх. Глубокий выдох, последовавший за этим, был громче крика в полной тишине, сопровождаемый низкочастотным писком кардиомонитора. Очень быстро на это отреагировала бригада медработников. Несколько человек, общаясь исключительно медицинскими терминами, приступили к реанимации. Сначала укол вазопрессина, никак не повлиявший на состояние девушки, затем адреналин прямо в сердце в сочетании с новокаином.

Еще какое-то время он наблюдал, как ей оказывают помощь. Ему хотелось убедиться, что она останется жива или что-то внутри просто держало рядом?

Из своего опыта он знал, что реанимация уже затягивается. Сердце не реагирует ни на укол адреналина, ни на дефибриллятор. Бледная тонкая левая рука девушки свесилась с больничной койки и вздрагивала от импульса электрического разряда раз за разом. После очередного удара ее лицо с приоткрытыми глазами и тонкой светлой прядкой волос, небрежно упавшей поперек, повернулось к нему. Это зрелище задело в нем ранее не известные ему струны. Впервые, за долгие годы, в нем проснулось сострадание.

Наконец – то раздался легкий всхлип и все успокоились. Ее снова перевели в реанимацию.

Уже сидя в машине, Марк снова повторил весь разговор с Теей. Ее тонкий, хриплый голос эхом звучал в его голове. Она производила впечатление раненого, загнанного в угол зверя. Он вспомнил, как когда-то в детстве, он с отцом поймал в клетку-капкан маленького лисенка с такими же зелеными глазами. Зверёнок скалился и не подпускал никого к себе. Как и она.

Никакой новой информации не появилось. Девчонка будто взялась из пустоты. Не было никаких документов на нее. Лишь свидетельство о рождении ее матери и медицинская карта, к которой двадцать лет не прикасались. Еще много месяцев уйдет на то, что бы социальные работники оформили ей самое необходимое. Эта волокита всегда его бесила.

Криминалисты в лесу у дома, где ее нашли, тоже ничего не обнаружили, и он решил осмотреться там сам. Уже не первый раз на этих чертовых экспертов не было никакой надежды. Если не сделать самому – то никто не сделает – так его приучил наставник с самого начала карьеры.

Путь в пригород, к самой окраине цивилизации, был долгий. Из головы не выходил образ бездыханной девушки. Что-то незнакомое осталось в нем после разговора с ней. Его профессия за долгие годы выработала в нем устойчивое сопротивление к разного рода состраданию, так что это чувство было новым.

Когда Марк приехал на место, там оказалось людно. Журналисты и просто любопытные приехали со всех ближайших городов и пытались разгадать, как именно спаслась Тея. Проехав чуть дальше, Марк остановился вблизи дома, где и нашли девушку. Большой кирпичный дом с надувным бассейном и плетеной декоративной изгородью так же привлекал внимание туристов. Но охрана и собаки бойцовской породы отгоняли непрошенных гостей.

Мужчина давно договаривался встретиться с хозяином, но специально тянул до разговора с девушкой. Этот человек был не менее загадочным персонажем. Огромный дом, в котором он жил, был построен за два месяца. Кроме горничных, повара и садовника, нанятых в очень дорогом частном агентстве, которое строго соблюдает конфиденциальность, в доме не было никого. Официально хозяин работал в агентстве аудита, не получал наследства, не имел дополнительного дохода. На какие средства был построен особняк оставалось загадкой.

Дверь открыла горничная экзотической внешности, со смуглой кожей и пирсингом в носу. Нельзя было