Горизонт забвения - Дарья Тарасова

руки, крошки льда, застрявшие в шерстяных варежках, ветви деревьев, согнувшиеся под тяжестью снега, рождественские венки на дверях домов, яркий свет повсюду.

Уличный свет от фонаря на входной двери снизу окутывал дом фантастическим сиянием, превращая его в волшебный храм, в светящийся космический корабль.

В поле одиноко стояла старая береза. Будто бы человек застывший в вечном беге, словно метафизический символ, олицетворение человеческого одиночества перед лицом Вселенной. Кровь стучала в висках, легкие горели, по влажному телу бежал холод, но вся эта сцена была пустым пейзажем, бесконечной крупицей в Вездесущем небытии.

На небе все еще виднелся полустертый месяц. Он, будто настойчиво заглядывал в моё окно. Вот бы хоть кто-нибудь дал мне ответы. Я до боли схватилась за деревянную оконную раму и зарыдала, стараясь сдержать всхлипы, чтобы не разбудить весь дом.

***

Солнце, бледный диск которого еще с утра проглядывал сквозь серую завесу зимних облаков, теперь окончательно спрятался за нависшими тяжелыми бугристыми тучами. Освещение днем казалось мрачным, как лицо ледяной богини, равнодушной ко всему живому. Унылая картина не добавляла оптимизма, а лекарства, которые мне прописал психотерапевт, переставали помогать.

В реабилитационном центре мне помогали получить хоть какое-то образование, и я шла с опережением, надеясь получить диплом о начальном и среднем образовании через пару лет. В группе поддержки кроме меня было еще три человека. Сложно было общаться с этими людьми, потому что они еще более замкнутые, чем я.

По дороге из центра реабилитации мы всегда заезжали в какое-то новое место. В очередную поездку было кафе, в котором очень сильно пахло свежесмолотым кофе. Заняв столик у окна в конце зала, я сделала заказ и осмотрелась. Декор под настоящее дерево был разбавлен искусственными цветами из икеа, постерами столиц и бесплатным вай-фаем. Официанты в красивых зеленых передниках плавно маневрировали между столиками. Особенно моё внимание привлекла одна девушка – бориста. Ее левое ухо было все усеяно маленькими золотыми сережками, в носу септум с кольцом, похожим на снежинку, и монрошка на нижней губе. Кажется, это называется неформал.

За соседним столиком сидел парень, молодой и стильно одетый. Над воротником его клетчатой рубашки проглядывала татуировка в виде языков пламени. Очень интересно в общественных местах наблюдать за тем, как люди самовыражаются, как ищут себя.

Прошло два месяца в доме Маи. Два месяца тот полицейский не объявлялся. Я часто за это время порывалась позвонить ему, но что сказать? Я не умею общаться с парнями.

К этому моменту все работы в саду уже были закончены. Так что дни на пролет мы сидели дома, изредка выезжая в город за самым необходимым.

После очередного снегопада мы с Маей брали лопаты и шли расчищать двор до самой подъездной дороги. Делать это приходилось вдвоем, так как дядя Иван регулярно задерживался в командировках в соседних городах. Тетя убеждала, что это нормально, постоянные задержки на работе и отлучки стали нормой их жизни.

Такая работа была мне в радость. К зиме я уже сильно соскучилась по физическому труду, а вот учёба и телевизор стали надоедать. Когда снег чуть подтаивал мы выстраивали снежные инсталляции. Дом окружали толпа снеговиков, сани, запряженные оленем и несколько гномов.

В спокойном зимнем возлежании на диване были свои плюсы. Я смогла научиться пользоваться компьютером, а в социальных сетях нашлось много интересных людей, блогеров.

ХХ

Ближе к новогодним праздникам погода установилась и началась предпраздничная суматоха. В большой гостиной, в углу между двумя большими окнами с бархатно-бордовыми шторами расположилась ёлка, высотой до потолка. Мая достала коробку с новогодними игрушками. В ней было огромное множество всего: красная звезда с блестками на макушку, разноцветные шары, гирлянды и мишура. На дне лежала еще одна коробка гораздо меньше. Тётя достала ее с особой нежностью и аккуратно протянула мне.

– Эти шарики подарила твоя мама на свой последний новый год, проведенный с нами. – сказала женщина, едва сдерживая слезы.

Я развернула коробку, но рассмотреть содержимое смогла с трудом из-за подступивших чувств. Внутри лежали четыре шарика небольшого размера, два синих – на одном рисунок в виде белой снежинки, на другом маленький снеговик. Два красных шарика на которых расположились надпись «Счастливого нового года» и красивый тигр, выполненный золотой краской. Их мы расположили на самом видном месте.

В один пятничный вечер мы направились в самой большой торговый центр за подарками.

– Ты определилась, что хочешь найти под ёлкой? – поинтересовалась Мая, когда мы шли от парковки.

– А поход в кино можно считать за подарок?

– Всё что пожелаешь, дорогая.

В этот раз в торговом центре было очень людно. В главном холе на первом этаже проходила шумная акция, где каждому участнику обещали подарок, если они переделает популярную песню в новогоднюю. Мы протиснулись сквозь толпу зевак и поднялись на эскалаторе на второй этаж, где по велению Маи пришлось заходить в каждый отдел.

Часы, потраченные на хождение из одного отдела в другой, сменились отдыхом в ресторане. Десяток фирменных пакетов оттягивал руки, но приносил наслаждение от предвкушения счастливой минуты, когда всем этим получится воспользоваться. Мы уселись у окна, где нас рассматривали все проходящие мимо.

– Как насчет запеканки? – предложила Мая.

– Я не особо голодна. – ответила я, убирая меню. – Можно только сок?

– Ты снова теряешь вес, а должна набирать. Помнишь, врач сказал, что если не наберешь десять килограмм до нового года, тебя с января отправят в больницу.

– Мне нравится быть такой худой. Аскетичная худоба – мой стиль!

– Со стороны больше напоминает героиновую анорексию! Ешь давай.

Я посмотрела на людей вокруг. Рядом с нами сидели две молодые девушки и громко обсуждали, что подарят своим парням. Одна из них, с очень короткой стрижкой под мальчика и сильно высветленными прядями, достала из пакета коробку с парфюмом. Вторая с татуировкой на шее продемонстрировала купленные мужские часы. Стало немного грустно, что такими мелочами люди отмеряют свои чувства друг к другу. Все веселились, смеялись, обсуждали что-то, строили планы на праздники. Само слово – праздники – для меня было новым. Так много нового, я не могу привыкнуть.

Вокруг было очень много шума, все мигало и сосредоточится на чем – то было очень сложно. Праздничная атмосфера принесла с собой не только радость, но и много гирлянд и людей в праздничных костюмах, которые призывали поучаствовать в акциях. Я почувствовала, что сердце стало биться чаще, а руки похолодели – это первые симптомы панических атак. Закрыв глаза мне снова пришлось начать считать от двадцати до нуля, сосредоточившись на внутреннем голосе.

Двадцать-девятнадцать – шум праздничной песни из главного холла начинает стихать.

Восемнадцать-семнадцать – люди, сидящие рядом, говорят все тише.

Шестнадцать-пятнадцать – огни гирлянд мигают медленнее и не так раздражающе.

Четырнадцать-тринадцать – я концентрируюсь на своих пальцах, которые выстукивают успокаивающий