Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны» - Джеймс Голдгейер

Но после того как Украина проголосовала за независимость, распад Советского Союза ускорился, и то, что кто-то мог делать или не делать за рубежом, уже не имело значения. 8 декабря Ельцин прилетел в Минск для встречи с президентом Беларуси Станиславом Шушкевичем и президентом Украины Леонидом Кравчуком с целью создания Содружества Независимых Государств — рыхло очерченной группировки новых независимых государств, которая должна была заменить Советский Союз. Об этом Ельцин сообщил сначала Бушу и только потом Горбачеву. Вспоминает Бейкер: «Я помню, что Минск стал для нас большим сюрпризом. И, думаю откровенно, мы, так же как и многие в Советском Союзе, были удивлены скоростью, с которой он развалился. Я не помню, чтобы мне докладывали какую-то разведывательную информацию о намеченной в Минске встрече и о поездке туда Ельцина или чтобы я вообще что-то знал об этом заранее, а также о приезде туда тех других парней и их решении о фактическом роспуске Советского Союза». На следующий день в передаче Си-Би-Эс «Лицом к нации» Бейкер, отвечая на вопрос ведущего Боба Шифера, заявил: «Думаю, что Советский Союз, каким мы его знали, больше не существует»{91}.

На первоначальном этапе становления новой, независимой России Ельцин и его правительство считали, что самыми неотложными задачами были обеспечение границ нового Содружества Независимых Государств и быстрый запуск экономической реформы{92}. В августе 1991 года у Ельцина не было суверенных границ, не было собственной валюты и армии, и он располагал только слабо оформленными государственными институтами. Даже после заключенного в декабре соглашения об образовании СНГ политические и территориальные параметры России, сама ее государственная идентичность выглядели неопределенными. В одночасье миллионы этнических русских, живущих в «нерусских» республиках, лишились Отечества. В это же время этнические меньшинства в самой России стали добиваться собственной автономии. Вскоре же после роспуска Советского Союза основные политические группировки в России осудили подписанные в Беларуси Беловежские соглашения как незаконные и не отвечающие национальным интересам. Эта оценка широко распространена среди российского населения. В это же время как предвестник кровавых и трудноразрешимых событий власти Чечни провозгласили свою независимость от России. Таким образом, вопрос о том, «какая Россия и в каких границах», был не столь уж тривиальным.

Столь же масштабными и сложными представлялись проблемы российской экономики. На протяжении ряда лет, предшествовавших краху 1991 года, советская экономика быстрыми темпами шла к упадку. Новому российскому правительству досталось трудное наследие. Золотой запас и валютные резервы были истощены, дефицит бюджета достиг 20% валового внутреннего продукта. При большой денежной массе товаров не хватало, производство остановилось, торговля была парализована{93}. Зимой 1991 года эксперты предсказывали в Советском Союзе голод.

В центре внимания Ельцина и его правительства немедленно оказались проблемы экономики, а затем уже вопросы границ. В то время уделялось мало внимания демократическим реформам. Из трех первостепенных проблем — границы, рыночная реформа, политическая реформа — наиболее благополучной представлялась проблема демократического режима. В июне 1991 года Ельцин был провозглашен президентом, и в стране стали формироваться такие элементы демократического устройства, как политические партии, гражданское общество и независимые средства массовой информации. Ельцин и его команда считали, что Горбачев излишне сфокусировался на политических переменах и не уделил должного внимания экономической реформе. Они не хотели повторять то, что считали его ошибкой.

Ельцин предпринял первые важные шаги в направлении преобразования советской системы, когда он запретил КПСС, подчинил советские министерства России и — самое драматическое — в декабре 1991 года распустил СССР. Вместе с тем, бросается в глаза то, что он не сделал. Он не стал добиваться принятия новой конституции, хотя проект у него уже был на руках; он воздержался от проведения посткоммунистических «основополагающих» выборов; он отказался создать свою политическую партию в качестве основы, которая обеспечила бы поддержку его реформ в экономике и обществе в целом; он также не стал демонтировать многие правительственные институты советского периода, включая самые важные — Съезд народных депутатов и КГБ. Со временем все эти нерешенные проблемы серьезно осложнили выработку новых демократических процедур{94}. Однако в январе 1992 года мало кто предвидел эти грядущие последствия.

Высокопоставленные представители администрации Буша тоже не слишком отличались от Ельцина и его нового правительства в оценке стоящих перед Россией приоритетов. Как видно из следующей главы, Бейкера и его советников больше всего тревожила судьба ядерного оружия, которое оказалось рассредоточенным по территории четырех стран вместо одной. Однако в целом в администрации Буша были согласны с Ельциным, что наиболее актуальными проблемами для России были: как поднять экономику и как избежать конфликтов по поводу новых границ. Американское видение приоритетов России отразилось в характере и объеме помощи, предоставленной ей в первый год независимости. Основную помощь, предоставленную на двусторонней основе, составляло продовольствие. И лишь незначительная часть помощи была направлена на развитие демократизации. Буш твердо придерживался своего принципа невмешательства. Он не давал Ельцину советов о том, как писать новую конституцию. Это просто не приходило ему в голову. Он даже в самом общем виде не акцентировал необходимость строительства в России новых, демократических институтов управления. Озвученный Бейкером после переворота перечень политических принципов включал приверженность демократии, но роль США в создании и развитии новых, демократических институтов никак не выделялась.

Как и в период до коллапса Советского Союза, американские неправительственные организации, большинство из которых финансировалось Конгрессом США, продолжали и расширяли свою деятельность по содействию развитию демократии в России. В июне 1992 года «Национальный демократический институт» открыл в Москве свое представительство. «Национальный фонд за демократию» предоставлял прямые субсидии российским демократическим организациям, которые теперь пользовались еще большей свободой и большей властью. Ни одна из этих [американских] организаций не получала подсказок от администрации Буша отчасти потому, что это не предусматривалось их статусом, но также и потому, что у администрации Буша их просто не было. Несмотря на финансирование из правительственных источников, на данном этапе эти группы действовали в России независимо от политики правительства.

В первый год российской независимости многие из западных неправительственных организаций сосредоточивали свою деятельность на передаче российским партнерам своих идей относительно создания новых политических институтов, поскольку в этот период в Советском Союзе, а впоследствии и в России существовал определенный недостаток опыта, знаний и учебных пособий. Американские программы помощи были направлены на адаптацию западной конституционной практики к российским условиям через предоставление прямых грантов Конституционной комиссии Съезда народных депутатов, проведение семинаров и использование других форм подготовки ключевого персонала, занятого выработкой проекта конституции, перевода на русский язык западных конституций и дискуссионных материалов вроде «Федералистских документов». После проведения в 1990 году выборов в областные и городские Советы США также финансировали программы передачи опыта относительно практики разделения полномочий между законодательной и исполнительной ветвями власти на местном уровне путем организации семинаров, стажировок и перевода документов[22].

Эти программы продолжались и после коллапса Советского Союза. Помощь Запада также позволила ознакомить российских политиков с особенностями различных избирательных систем и опытом выработки избирательных законов. В 1992 году «Национальный демократический институт» провел серию семинаров, посвященных анализу практики взаимодействия партий и избирательных систем, в которых участвовали специалисты по американской одномандатной системе, а также специалисты по португальской, германской и венгерской избирательным системам[23]. В этих встречах принимали участие все основные разработчики избирательных законов, включая народных депутатов Виктора Балабу и Виктора Шейниса — авторов двух конкурировавших в то время избирательных законопроектов, а также ответственные представители администрации президента. Естественно, российские политики имели и другие источники информации об избирательных системах, но большинство их было связано с западным опытом.