Та, что стала Солнцем - Шелли Паркер-Чан

не чувствовала себя спокойно в их присутствии, но призраки были «инь». Они появлялись ночью и в темных местах монастыря, а не в разгар дня, когда «ян» обладает наибольшей силой. Их появление в неположенное время вызывало тревогу. При ярком солнечном свете в горах их одетые в белое фигуры казались прозрачными. Словно вода, которая достигла самой низкой точки, призраки плавно пересекли двор, поднялись по ступеням Зала Большого Храма и окружили молодого евнуха. Он ничем не показывал, что знает об их присутствии.

Это было самое странное, что когда-либо видела Чжу. Ее наблюдения за миром духов научили ее, что голодные призраки бесцельно перемещаются, не вступая в контакт с живыми, и двигаются целеустремленно, если им предлагают пишу. Они не преследуют людей. Она никогда не видела так много призраков в одном и том же месте. И все-таки они пришли и окружили евнуха со всех сторон.

Она долго смотрела, как он стоит там, один, среди невидимой толпы, с высоко поднятой головой.

1352 год. Седьмой месяц

– Почему мне никогда не удается сделать его правильно? – спросил Сюй Да у Чжу. – Помоги!

Раскрасневшийся и смеющийся, он сражался с наполовину готовым фонарем, больше похожим на луковицу, чем на цветок лотоса. Ему уже исполнился двадцать один год, он возмужал и превратился в сильного молодого человека, чей обритый череп только подчеркивал чистые линии лица. Его посвящение в монахи произошло только прошлой осенью, и Чжу все еще было странно видеть его в одежде из семи полотнищ, а не в более простой одежде послушника, и со шрамами от ожогов на черепе. Он и еще несколько других молодых монахов напросились в спальню послушников якобы для того, чтобы помочь мастерить фонари в виде лотоса, которые пускают плыть по реке, чтобы проводить духов обратно в подземный мир после пребывания на земле в Месяц призраков. В действительности же визит молодых монахов имел гораздо более вескую причину: вино, которое Чжу тайком сделала из сбитых ветром слив и которое передавали по кругу с виноватым хихиканьем. Через некоторое время Сюй Да сдался и прислонился к плечу Чжу. Глядя на ее коллекцию незаконченных фонарей, он произнес с притворным отчаянием:

– А у тебя они все похожи на цветы.

– Не понимаю, почему ты до сих пор не научился их делать, за столько лет. Как тебе удалось не выучиться, хоть немного? – ласково сказала Чжу. Она отобрала у него жалкий фонарик-луковицу, а вместо него отдала ему свою чашку с вином и принялась исправлять лепестки.

– Монахом не становятся, чтобы осуществить мечту художника, – сказал Сюй Да.

– А кто-нибудь становится монахом, потому что мечтает о бесконечной учебе и ручном труде?

– Может быть, наставник Фан. Удовольствие, которое он получает от работы руками…

– От вида людей, которые работают руками, – поправила Чжу. Она отдала ему обратно исправленный фонарь. – Меня удивляет, что он сейчас не явился сюда считать количество сделанных нами фонарей.

– Считать нас, чтобы убедиться, что никто не сбежал и не вступил в скандальные отношения с монахинями. – Монахини жили в монастыре в период осеннего посвящения, всех больших фестивалей и весь седьмой месяц ритуалов и собраний, посвященных дхарме и духам умерших. Их размещали в гостевых помещениях, которые были абсолютно недоступны для монахов, а подступы к ним охранял наставник Фан с прилежанием, граничащим с одержимостью.

– Ему так нравится думать, что мы пьянствуем и прелюбодействуем, что у него больше нечистых мыслей, чем у всех нас, вместе взятых, – сказала Чжу. И тоном, совсем не подходящим для монаха-буддиста, прибавила: – Его скоро кондрашка хватит.

– Ха! Наставник Фан держится за жизнь мертвой хваткой. Он никогда не умрет. Он просто будет усыхать все больше и с удовольствием будет мучить каждое поколение послушников до самой реинкарнации в Сияющего Принца[11]. – По словам Учителя дхармы, новое явление Сияющего Принца – вещественного воплощения Света – ознаменует начало новой эры мира и стабильности, кульминацией которой станет схождение с Небес Будды, Который Придет.

– Тогда тебе лучше не попадаться ему на глаза, – сказала Чжу. – Поскольку если кто-то и может нарваться на скандал с монахинями, то это ты.

– Зачем этому монаху монахини, эти костлявые рыбешки? – рассмеялся Сюй Да. – Этот монах получает всех девушек, каких пожелает, когда ходит вниз, в деревни. – Иногда по привычке он говорил о себе с самоуничижением, как обычно делали монахи за пределами монастыря. После посвящения его отправили собирать земельную ренту с жителей деревни, и теперь он проводил большую часть времени вне монастыря. Чжу, которая спала с ним на одной лежанке почти шесть лет, с удивлением обнаружила, что скучает по нему.

Сюй Да вернулся к нормальной речи и самоуверенно сказал:

– В любом случае я теперь полноправный монах, что наставник Фан может со мной сделать? Это вам, послушникам, надо беспокоиться.

Открылась дверь, и все спрятали чашки в рукава, но это был всего лишь один из послушников.

– Вы еще не закончили? Те, кто захочет, должны спуститься к реке, учитель дхармы требует фонари.

Для большинства послушников Месяц Привидений был самым приятным в году. Монастырь до краев заполнили съедобные подношения окрестных жителей, долгие летние дни согрели промерзшие залы, и даже торжественные церемонии, вроде запуска по реке фонарей, давали послушникам возможность поиграть в реке после того, как монахи возвращались в монастырь. Для Чжу все было не так, потому что она реально видела посланцев из мира духов. В течение Месяца Призраков монастырь наводняли мертвецы. Призраки толпились в каждом сумрачном дворе, под каждым деревом, за каждой статуей. Их холод пронзал ее иглами до тех пор, пока в ней не оставалось ничего, кроме желания выбежать наружу, на солнечный свет, а постоянное мелькание вспышек по краям поля зрения ее нервировало. Церемония запуска фонарей не была обязательной, но в первый год Чжу с интересом пошла к реке вместе со всеми. Она увидела десятки тысяч безглазых призраков, парящих у реки, и это зрелище навсегда отвратило ее от этого ритуала. А ведь тогда она еще не знала, что удовольствие купания и игр в реке после церемонии включает сбрасывание большей части одежды, а это было небезопасно.

Чжу со вздохом подумала, что она почему-то всегда лишается удовольствий монастырской жизни.

– Не идешь с нами? – спросил один из послушников, подходя к ней за фонарями.

Сюй Да с ухмылкой поднял взгляд:

– Как, разве ты не знаешь, что послушник Чжу боится воды? Он говорит, что моется, но у меня есть сомнения… – Он вскочил, повалил Чжу на землю и сделал вид, что смотрит, что