Время Надежды (СИ) - Ректор Катерина

Пора выдвигаться навстречу гостям. Но где мои отец с братом?! Они давно должны быть здесь. Филиппу положено сидеть на своем вороном жеребце по левую руку, а отец будет держаться на корпус впереди.

Внезапно чувствую всю глубину собственного одиночества. Я не знаю, что делать теперь, когда отец решил задержаться. Годы в Герре размыли мои знания об арклтонском протоколе. До новости о предстоящей женитьбе я не особенно им заморачивался. Сейчас времени нет все эти завитушки учить. Да и нет особого смысла. Пережить бы Турнир, не остаться калекой…

На площади собрался весь двор. Отцы главных семей Арглтона сидят на конях. Для знатных дам построен отдельный навес вроде открытой палатки с удобными креслицами. Те, кто попроще, толпятся, как самая обычная толпа зевак. От челяди они отличаются лишь богатством нарядов. Преимущественно черно-красных, в цветах кроммова флага. Так подчеркиваются и наше порабощенное положение, и проявление безмерного уважения к дорогим гостям. Носить эти цвета можно только завсегдатаям Серого замка.

Хотя, встречаем мы не властителя кроммов, а собственного короля Восьмигорья… Дамы в пешей толпе наступают друг другу на шлейфы, мужчины закрывают обзор модными шляпами, пышными перьями щекочут друг другу носы.

Мой почетный эскорт обступил меня, готовый выехать за пределы Серого замка. Отца и брата все нет. Я машу рукой, потому что за музыкой не слышно даже дыхания. Барабаны смолкают, и площадь начинает жужжать встревоженными голосами.

- Где Его Сиятельство? - Хмурится мастер Ватабэ. - Он уже давно должен быть.

- Я не знаю. Нам уже пора трогать. Отправьте за ним гонцов. И за братом.

- Уже отправлял. Даже нескольких. Их ищут. И нигде не могут найти…

В сердцах я выплевываю самое грязное геррское ругательство, которое знаю.

Мастер Ватабэ, бледный как меловая статуя, предлагает:

- Давайте, подождем еще пару минут?

- А куда нам деваться.

Дорога, ведущая от въездных ворот к главной лестнице нового дворца, похожа на черную реку. По традиции ее засыпали углем. Камень три дня свозили на сотнях телег. Придворные на проход не заходят, на нем только конные всадники. Вокруг суетятся служки с вениками и лопатками, убирают навозные яблоки, разравнивают граблями следы от копыт. Все должно быть торжественно…

Меня парализует ледяное волнение. Или это тяжелый церемонный доспех придавил? Вспоминаю свой первый абордажный бой, как невыносимо медленно сближались суда. Как Джимми оторвало ядром руку. Даже тогда у меня не было такого дурного предчувствия…

Времени почти не осталось. Оглядываюсь, вижу встревоженные лица придворных. Все понимают, что происходит что-то не то. Отец никогда не опаздывает.

Кто-то кричит из толпы:

- Где наместник Анэстей?!

- Сейчас будет! Сохраняйте спокойствие! - Врет за меня мастер Ватабэ.

Я уже знаю, что это не так. Мой взгляд сам по себе начинает блуждать, лихорадочно цепляется за все подряд, лишь бы пережить пытку бездействием. Где отец? Что с ним?!

Где мой сложнособранный братец?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

30

Сбоку от нас устроено что-то вроде многоярусных строительных лесов. Добрых пять ярусов забиты людьми. Это нанятые двором живописцы, им велено писать хронику событий. Интересно, уже подметили, что что-то происходит не так? Десятки мастеров лихорадочно рисуют, качая головами, точно болванчики. Полагаю, большинство из них выбрало жертвой меня. Я внушительно выгляжу в вытащенном из сокровищницы доспехе. С первого взгляда понятно: наместников главный сынок. Мой боевой конь забран в древние турнирные латы.

Никто из них даже представить не может, что я сейчас чувствую.

Картинки. От меня одни они вскоре останутся.

Внезапно подмечаю кое-что любопытное. Надо же! Рядом со смазливым парнем - этого даже уродливый шрам не испортил - устроилась девушка. Да-да. Определенно, под накидкой платочек и юбка, это не мужчина-маляр. Прежде я не видел художниц. У нее есть дощечка и уголь, но она ничего не рисует.

Уставилась на меня большими темными глазами. Я не могу прочесть ее взгляд. Потом лицо девушки неуловимо меняется, становится озадаченным. Она смотрит вдаль, в конец улицы.

Тоже туда поворачиваюсь. Уже холодея, потому что обо всем догадался.

- Владыка Анэстей! Отец! - Слышу сбивчивый голос. Узнаю.

Филипп, без доспеха, в сбившейся на бок меховой накидке, пришпоривает коня, подлетает. Наши кони едва не сшибаются.

- Отец… Он умирает.

Кирстен 7

Утро проходит в ругани и суете. Сначала мы отмечаемся в городе, в конторке одного из младших управляющих, ведающих наемным персоналом Серого замка. Перед дверью настоящая давка.

Йерген оставляет меня рядом с вещами, а сам идет штурмовать приемную. В тесном коридоре вдоль стены свален инвентарь художников, потому что с объемным добром в конторку не пропихнуться. Кто-то постоянно подходит, что-то берет, то ли свое, то ли чужое. Я чувствую себя маленькой собачонкой, оставленной охранять груду мяса от стаи волков. Меня толкают плечами, оттесняют к противоположной стене. Любой может украсть наши дорогие пигменты, новые кисти, притирки… Я никого здесь не знаю в лицо и вряд ли смогу что-то противопоставить. Сколько весит мое слово против их? Я женщина и рабыня, а они мужчины, свободные. Мне нужно в оба смотреть. Отвлекаться нельзя.

Быстрей бы Йерген вернулся!

- Куда ты прешь? - Слышу, как на эльфа прикрикивает крепкий мужик, должно быть, один из строителей.

- Я раньше тебя здесь стоял. - Йерген упрямо наклоняет голову.

О боги, хоть бы не началась драка! Нас отсюда прогонят, и все кончится, не успев толком начаться.

- Ушастый мазила! Ща вторую руку сломаю. - Строитель на голову выше Йергена, легко оттирает его от двери.

- Ты кого мазилами называешь?! Вали в конец очереди!

- И по голове себе постучать не забудь! Дятел кургузый! - Вступаются остальные маляры.

Нелюдь - нелюдем, но честь гильдии трогать не смей. «Мазилу» плотнику маляры не простят. Они своего эльфа загнобят сами.

Иногда мне хочется, чтобы хозяин был рослым, как прицепившийся к нему здоровяк. Чтобы он всегда мог за себя и за свое добро постоять. Раскидал бы в тот кошмарный день всех карателей. Спас нас с Габи, не допустил, чтобы разлучили с сестрой…

Вот бы спрятаться за спиной могущественного господина, и не думать о будущем. Потому что есть, кому за меня все решать. Я хочу восхищаться хозяином, уважать его, чувствовать, что он по праву сильнейшего распоряжается моими душой, телом и жизнью…

Почему Йерген все всегда терпит? Вот вмазал бы сейчас этому плотнику! Да так сильно вмазал, чтобы никто не думал докапываться!

Зеленые эльфовы боги! Рассуждаю как восьмилетка. Из нас двоих заносит только меня, - потому что заелась. Йерген позволил забыться и верить, будто мы ровня. И я попутала берега. Мне подавай героя легенд.

Рядом вьется плешивенький тип. Что-то выискивает в груде инвентаря, слишком настойчиво смотрит бирочки, на меня косится, исподлобья, вороватыми взглядами. И медленно, бочком продвигается к сумке Йергена. Если ее украдут, эльфу никто не поможет искать. А в гильдии только порадуются.

Нужно выкинуть из головы лишние мысли, собраться с духом и вернуться к обязанностям подмастерья у подмастерья. Тем более, что хозяина я больше не вижу. Его загородила толпа маляров. Теперь свои оттерли от двери…

Я шагаю вперед, упираюсь кулаками в боки и делаю вид, что мне вовсе не страшно. Хотя, что я могу? Ну, заорать… Но скользкому типу этого оказывается достаточно. Он что-то выдергивает из чужой груды вещей, и отправляется восвояси.

Йерген возвращается вечность спустя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

31

Вроде, довольный. Показывает два металлических ярлыка на веревке. Один ярлык он натягивает себе на шею, другой - на меня. Так, помимо спрятанного под платьем позорного рабского кругляша, на мне оказывается еще одна метка.