Время Надежды (СИ) - Катерина Ректор

Время Надежды

1

Кирстен 1

Я пытаюсь сдвинуть взглядом чашку. Подозреваю, лицо у меня при этом смешное, гримаса такая, будто приседаю с булыжником. Красная перекошенная физиономия, вот это вот все… Хорошо, что кроме сестренки никто меня дома не видит. А сестренка всегда мной восхищается, просто так, потому что я умею находить еду и сшила из лоскутов куклу.

Ей все равно, что я пустая, как эта неподвижная чашка. Ну нет у меня способностей!

Я знаю, что чудодействовать запрещено. Если кто-то узнает, донесет в Инквизицию, и за мной придут, как когда-то за мамой. Из катакомб, если нужно, достанут. Но если бы я хоть что-то смогла, хоть самую малость… Это была бы моя ниточка к маме. Единственное, что еще может нас связывать. Я бы снова чувствовала ее дыхание рядом.

Пытаюсь и пытаюсь. Без результата.

- А можно, я всегда буду малышкой? - Вдруг спрашивает сестренка.

Ее зовут Габи, ей скоро будет четыре. Она очень похожа на папу. Тот же излом бровей, те же длиннопалые руки, и улыбка тоже его. А больше я ничего о папе не помню. Его убили недавно, и будто вечность назад, еще до рождения Габи. Память уже размывает родные черты. Иногда перед сном я лежу, смотрю в потолок, и пытаюсь мысленно собрать папин образ. Вспоминаю его низкий голос, манеру двигаться и говорить.

С каждым днем папы все меньше. От этого больно щемит в груди. Маму у меня позже забрали. Но я знаю, чувствую: близок тот день, когда память-предательница и ее потеряет.

Хорошо, что осталось несколько чернильных набросков. Родители изображены на пергаменте, небрежными тонкими линиями. Теперь мои близкие люди просто портреты. Неподвижные картинки. Я не в силах их оживить.

Наивный вопрос сестренки меня согревает. Габи вообще горячая, будто печка. У нас редко бывает возможность покупать дрова. Ну да ладно. Есть несколько замечательных одеял, под которыми мы спим бок о бок. Габи сопит, уткнувшись мне в грудь твердой головушкой. Рядом с ней все плохое словно бы растворяется. И тогда я думаю, что все будет хорошо. Я справлюсь.

Мои губы сами собой расползаются в грустной улыбке:

- Конечно, можно. Всегда будь маленькой. Ну, такой как сейчас.

О да. Пусть подольше побудет в своем солнечном мире. Пусть не знает о боли и ужасах, что творятся вокруг. Пусть верит, что я от всего смогу ее защитить. Спасти от крыс, от одичавших собак, от пьяных прохожих и страшных теней, собирающихся по углам. Смогу прогнать галдящих оборванцев с комками навоза. Для Габи я всесильная Кирстен. А не вчерашняя девчонка, пытающаяся свести с концами концы.

- Здорово. Значит, я всегда буду есть кашку на завтрак! И играть с Авиком. Знаешь, завтра мы поженились. И поцеловались.

- Не завтра. Вчера, наверное. - Со смешком поправляю. Скоро мы будем болтать как подруги.

Хотя… По правде, я немного завидую сестре. Если бы мне кто-то нравился, я бы не смогла так открыто рассказывать о своих чувствах. При одной только мысли об этом все внутри отчаянно протестует. А у меня даже нет парня. Зато, у Габи все просто. Поцеловались они, ага. Губками чмок-чмок в пухлые щечки.

- Ладно, пойдем. Йерген ждет.

Я помогаю сестре застегнуться, потом застегиваю крючки на своей истрепавшейся ваточной стеганке. Когда-то ее мама носила. Дверь мы не запираем, все равно брать у нас нечего. Я просто прижимаю створку снаружи рогатиной.

От нашего дома до мастерской Йергена идти около получаса. По правде, это давно не наш дом. После ареста мамы туда поселили другую семью, а Йерген выкупил нас с сестрой из городского имущества. Так что по документам мы с Габи не городские, мы собственность Йергена, эльфа, вольного художника, большого друга моих покойных родителей. Если бы не он, я не знаю, что бы сейчас с нами стало. Даже думать не хочется.

В доме была клетушка для зимовки скотины, и Йерген договорился с новой хозяйкой, чтобы мы там остались. Он помог мне заткнуть щели, насыпать пол и сколотить нехитрую мебель, - кровать, пару лавок, ларь для вещей. И с тех пор ежемесячно передает через меня ей два медяка как аренду.

Вот так. Мы снимаем угол для животных в доме, в котором вырослая, и где родилась Габи. По утрам я прихожу работать у Йергена, пять дней в неделю, если ему не требуется больше помощи. В основном, мои обязанности просты, например, прибраться в тесной, заваленной холстами, неоконченными статуэтками и досками вывесок мастерской. Воздух там так напитался запахом пигментов и масел, что кажется, его можно резать на ломти. В мастерской эльф живет и работает. Еще мне нужно приготовить еду, выполнить нехитрые поручения, на рынок сходить. Бывает, я позирую, - то есть пытаюсь не двигаться, пока не заломит в спине и перед глазами не потемнеет. Простая работа, честная и достойная, к тому же, Габи всегда крутится рядом. Йерген делится с нами едой, и иногда даже дает маленькие серенькие монетки. В народе они зовутся горошинами. «На ленты», так он говорит. Я знаю, что с хозяином нам повезло.

Родительский дом находится на самой окраине, и сейчас мы с сестрой продвигаемся в сторону центра, в район более зажиточный. Впрочем, не сильно. Кроммов там еще не увидишь. Зато, они часто присылают карателей.

Я крепко держу Габи за руку, как всегда, оценивая обстановку. В совершенстве выучила навык горожанки из бедных кварталов. Нужно одновременно смотреть вверх - как бы чего из окошек не выбросили, вниз - как бы не вляпаться в самое смрадное, и разом по кругу - чтобы не обворовали, не толкнули, чтобы самой никого не задеть и не нарваться. А если увидишь карателя, нужно стать незаметной и смотреть вниз. С ярлыками у нас все в порядке, вон они, у обеих на шеях, но играть с судьбой очень не хочется.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И без карателей на узких улочках Фиалкового квартала приходится быть начеку. Дома тут обступают, теснят клетчатыми фасадами, вторые этажи нависают над первыми, отчего даже в летний полдень сыро и сумрачно. Среди вывесок все больше трактиры и заведения, от которых приличным девушкам следует держаться подальше. И днем и ночью здесь толчется