Бесшумный фронт - Люциан Воляновский

11 сентября 1953 года Махура со своим «анге­лом-хранителем» Янсеном садится в такси. Они подъезжают к станции электрической железной дороги в Западном Берлине. На перроне их уже ждут Торглер и Ландвойгт. Дружная четверка идет обедать. В ресторане играет превосходный скрипач. Он ходит по залу и, продолжая играть, останавливается около отдельных столиков.

— Тайна его успеха, — заискивающе говорит кельнер, подобострастно согнувшись перед че­тырьмя посетителями, сделавшими большой за­каз, — основана на том, что когда он играет на своей скрипке, то каждая женщина в зале ду­мает, что он играет только для нее!

— Сыграй-ка нам что-нибудь хорошее... — го­ворит Торглер подошедшему скрипачу, своей страшной рукой засовывая в его карман денеж­ную купюру в несколько марок.

— Что-нибудь бравурное или сентиментальное? О любви или о шалости? Моя скрипка может многое, очень многое сказать...

— Сыграй нам что-нибудь о далекой дороге и дружбе или что-нибудь такое, что брало бы за сердце...

— О дороге? Могу «Знаешь ли край, где зреют лимоны»?

— Ну, это годится только для меланхоличе­ских идиоток! Впрочем, наш путь идет совсем в другую сторону. Может быть, ты знаешь одну из тех старых маршевых песенок? Вот, например, эту: т-ра-ра-рам, та-ра-ра...

— Но... простите... это же... Ведь такое не играют! Это же «Хорст Вессель»!..[8] Может быть, попозже? Сейчас просто рановато.

Правда, я иногда играю это разным господам, но когда уже далеко за полночь...

— За полночь! За полночь мы уже... А, да ладно! Играй, что тебе нравится, через несколько недель мы наверняка придем сюда все вместе, когда будет за полночь!

Настает время прощаться. Ландвойгт и Махура садятся в вагон электрической железной дороги и переезжают в демократический сектор Берлина. Выйдя со станции, заглядывают в большой ма­газин Handelsorganisation[9], Махура покупает термос, большую бутылку рома, кусок ветчины и банку консервов. Дальнейший путь — на восток, тоже электричкой до самой последней ее стан­ции от Берлина в Эркнер. Но проезд через терри­торию Германской Демократической Республики отнюдь не прогулка. В Эркнере оба пассажира подвергаются строгой проверке документов, ко­торую производит народная полиция. Но в потоке нахлынувших пассажиров фальшивее документы не были замечены контролерами. Шпионы поки­дают станцию и метров сто идут по улице. Ланд­войгт останавливается у витрины магазина и зорко осматривается: не следят ли за ними? Убе­дившись, что все спокойно, он дает условный знак. К ним подъезжает стоявший неподалеку «оппель», за рулем которого сидит Купш. Теперь все трое едут в Кёнитц. По дороге Ландвойгт спрашивает Купша о «багаже», то есть о доку­ментах агента «ОДТ-738», которые должны обес­печить ему легальное проживание в Польше. Купш отвечает, что «багаж» выслан в Кепитц с другим курьером.

В небольшом лесочке возле Кёнитца машина останавливается. Граница рядом, и Купш боится ехать дальше. Ландвойгт и Махура высажи­ваются. Проводник оставляет агента под стогом сена, чтобы он не знал, где в Кёнитце пункт явки людей Гелена, а сам идет к владельцу лесопилки Эдгару Зоммерфельду и получает от него фаль­шивые документы и польские деньги, предназна­ченные для Махуры. Затем Ландвойгт возвра­щается к своему пассажиру.

Оба они садятся в маленькую лодку и под по­кровом темной, дождливой ночи переправляются на польский берег. Когда дно лодки скребнуло по прибрежному песку, Махура посмотрел на светящийся циферблат «Докса», полученного от Кайзера. Было ровно 22.00.

«Ганс» отдал пассажиру документы и польские деньги. С этой минуты ЛАахура уже назывался Антоний Моравец. И это было последнее пере­воплощение /Адольфа Махуры. При прощании с Ландвойгтом Махура вручил ему перочинный но­жик и небрежно сказал:

— А, чуть не забыл! Случайно забрал этот но­жик у Кайзера. Отдай ему там, в Берлине...

Плеск воды под энергичными взмахами весел.

«Так... Меня он оставил, а сам возвращается... Через несколько часов Ганс уже будет в Берлине. А я?..»

Теперь Адольф Махура один... Один в той стране, из которой бежал почти год назад. Воз­врата теперь нет. За ним — глубокая и широкая река, впереди — Польша.

«ОДТ-738» направляется на восток. Впотьмах идет медленно по ровной мягкой земле — это, наверное, луг. Неожиданно чувствует под ногами вспаханное поле, и волосы на голове у него встают дыбом... Контрольная полоса! Лепта земли, что тянется вдоль Одера; на ней останутся следы непрошенного зарубежного гостя... Кон­трольная полоса! А ведь полковник Редер и сам Кайзер — они, которые все знают! — уверяли Махуру, что в этом месте никакой полосы нет... Контрольная полоса! Ведь сюда в любую минуту могут явиться польские пограничники со служеб­ными собаками!.. Нет, нет! Здесь переходить нельзя!..

Агент возвращается к Одеру. Ложится в за­росли и дает себе часовой отдых. Основательно потянув из фляги ром, засыпает. Через час вска­кивает и переходит полосу задом наперед — это собьет поляков с толку. Они просто подумают, что кто-то удрал из Польши... Теперь Махура идет лесом. Тут еще темнее, чем на открытом месте. Колючие ветки кустов хватают за одежду, как злые псы, то и дело натыкаешься на стволы деревьев. Проходят минуты, уже почти час он в пути, а Болешковиц все не видно. Махура оста­навливается, накрывает полой фонарик, зажигает его и еще раз по компасу проверяет взятое на­правление.

Нет, не может быть и речи об ошибке! Он идет правильно. Еще несколько минут — и будет стан­ция. Стакан горячего чая в буфете наверняка ос­вежит его. Дурацкую затею придумали поляки с этим запрещением продавать на станциях водку — рюмка чего-нибудь покрепче очень бы пригодилась после такой дороги...

Махура продолжает путь. «Докса» показывает, что наступило 12 сентября. Прошла полночь, а Болешковиц так и не видно! Но что еще хуже — Махура готов дать голову на отсечение, что он уже был на этой полянке!.. А может быть, это только мерещится? Но ведь он совсем трезвый... Путешествие через лес сразу отрезвило его — остатки алкоголя улетучились. Сейчас все пора­зительно ясно, мысли вихрем носятся в голове в поисках истины. И вдруг, как вспышка молнии, как страшный, оглушающий удар, догадка.

Агент «ОДТ-738» приседает на землю и еще раз вынимает компас. Сильно встряхивает его и поворачивает на 180 градусов... Магнитная стрелка отклоняется лишь чуть-чуть!.. Гениаль­ный инструмент, который некогда вел Марко Поло и Христофора Колумба, неожиданно подвел в тот момент, когда должен был указать шпиону путь в Польшу! Теперь Махуре все ясно, и ужас охватывает его. Стрелка застряла, и вот он уже в течение нескольких часов кружится на одном месте. Борьба со временем проиграна! Необхо­димо пустить в дело другие козыри. В конце кон­цов пока никакой особенной трагедии нет. А если еще немного вздремнуть после такого бега по этой чертовой петле, то потом идти будет легче.