Царская тень - Мааза Менгисте
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Посмотри на меня, повторяет он.
Он надевает ожерелье. Толстая золотая цепочка сверкает на его коже. Он целует крест, смотрит на него с обратной стороны, на которой ювелир, по настоянию ее матери, вырезал имя «Кидане».
Настанет день, и это ожерелье перейдет к нашему сыну, говорит он и улыбается.
Он стаскивает с себя брюки, и вскоре на нем не остается ничего. Астер отшатывается от этого зрелища. Между его ног она видит волосяной треугольник — волосы грубые, густые и угрожающие. Он щетинится твердой плотью, окутанной дурманящим запахом этой комнаты.
Его руки висят по бокам. Не отворачивайся от меня, говорит он. Его голос дрожит. Он делает шаг вперед.
Мы можем только смотреть, как Астер садится на пол и закрывает лицо руками. Она обещала кухарке, что не будет плакать, но слезы вырываются на свободу. Ее тело полностью сползает на пол, а перед ее мысленным взглядом — растущее пространство, готовое проглотить воспоминания обо всем, что произойдет сегодня. Мы напоминаем ей, что и это один из способов. Это тоже вариант бегства.
Астер начинает трясти, это неконтролируемая дрожь, конвульсии такие мощные, что она не слышит, как Кидане подходит к ней, пока он не наклоняется над ней, обхватывает ее руками, поднимает на ноги, прижимает к своей теплой коже, к своему узловатому телу, к своей плотности и к ожерелью, которое врезается ей в щеку, как нож. Он несет ее в кровать, и нет ничего, ничего, что она могла бы сделать, чтобы оказаться снова в безопасности.
Он легко укладывает ее посреди кровати. Она этого не слышит, но внизу, в углу этого огромного и гулкого дома, плачет ее мать, а кухарка поднимает голову и смотрит вверх, будто может видеть сквозь дерево. Астер пытается свернуться, но Кидане хватает ее за руки и прижимает к своей груди, и она чувствует его учащенное дыхание и его скользкий пот. Она отстраняется, испускает тонкий визг. Кидане снимает с себя ожерелье и надевает на нее, он тихо смеется, видя, как ожерелье раскачивается ниже ее груди и царапает живот.
Ты такая маленькая, говорит он.
Потом он поворачивает ее лицом к себе, прижимает ее руки к своему лицу и целует ее пальцы, а когда Астер пытается встать на кровати и убежать, хватает ее за подол платья, снова сажает и прижимает свой закрытый рот к ее, прижимает с такой силой, что ее губы изнутри начинают больно тереться о зубы.
Ей удается отвернуть голову. Отпусти меня, говорит она.
Мир за дверью погрузился в тишину. Ставни на окнах закрыты. Остались только они вдвоем, и идти ей некуда. Она пытается вырваться из его хватки, к нарастающей в ней ярости примешивается ужас.
Он дергает ее вперед, чтобы она потеряла равновесие, а потом роняет на спину, прижимает предплечье к ее груди. Это не требует от него никаких усилий, он даже охает.
Будет лучше, если ты расслабишься, говорит он, потом прижимает свой рот к ее уху. Все хорошо, говорит он.
Она сводит ноги и вытягивает их на кровати. Делает ровно противоположное тому, о чем говорила ей кухарка, потому что иное неестественно. Неестественно и трусливо поднимать ноги и ждать этого мужчину. Более естественно, решает она, сопротивляться. Нет никаких других способов, кроме этого, скажет она кухарке. Нет никакого другого способа, только сопротивляться.
Закрой глаза, шепчет он ей в щеку. Закрой глаза и сделай вид, что я твой слуга, который помогает тебе переодеться. Закрой глаза. Его голос звучит нежно, успокаивающе.
Он каким-то образом задирает подол ее платья и накидывает юбку ей на колени. Большая рука, которую он кладет на ее бедро, — посторонний предмет. Это полено, кусок металла, камень, нечеловеческий и холодный. Она уже не в состоянии опознать, что это. Некая масса на ее ноге, создающая странное ощущение, будто в этом месте образовывается синяк. Он двигается проворно, его сильные конечности действуют быстро, а его плечи придавливают ее к кровати, а потом он одну за другой вытаскивает ее руки из платья, и прежде чем Астер находит способ выскользнуть из его рук, он закидывает платье ей за голову и вытягивается на ней, одна его рука следует по цепочке на ее шее, к ее грудям, к ее ребрам, он останавливает ладонь на ее животе, и его жар словно огонь обжигает ее кожу.
Я буду нежен, говорит Кидане. Тебе не будет больно.
Астер превращается в кусок металла. Она воображает себя сталью и каждую кость запирает на своем месте. Она отказывается смотреть на него. Отказывается слушать. Она не шелохнется, пока не наступит утро и она не станет свободной. И тогда она отправится домой, и пускай отец изобьет ее. Она ему скажет, что живой сюда не вернется.
А этот человек продолжает говорить тихим голосом, чтобы успокоить ее, а потом застать врасплох, но она смотрит на стену, и на этой стене висит сабля, она довольно близко от этой сабли — можно вскочить, схватить ее и одним движением перерезать его горло. Она набивала на этом руку много раз с кухаркой, используя для этого грызунов и кур, — они тогда планировали побег. Она его убьет, если он сунет руки ей между ног, а кухарка предупреждала ее, что именно это он и сделает. Она его убьет, и его кровь зальет эту кровать. Астер подсчитывает число шагов до сабли и представляет себе, как одним прыжком преодолевает расстояние назад.
Кидане улыбается и щиплет ее за щеку, принимая ее молчание за согласие. Ты избалованная, говорит он мягким голосом. Он смотрит на ее грудь, глаза его горят. Ты больше не девочка, говорит он. Потом коленом раздвигает ей ноги, устраивается между ними.
Когда она открывает рот, чтобы закричать, его рука ударяет ее по зубам, удар настолько сильный и неожиданный, что у нее начинает кружиться голова, боль быстро расцветает в ее челюсти.
Не двигайся, говорит он. Перестань, и тебе не будет больно. Я обещаю. И опять этот голос дрожит в темноте, словно боится не она, а он. Обещаю, повторяет он, придавливая ее всей тяжестью своего тела.
И теперь кожа к коже, плоть к плоти, и хотя Астер знает, что это бесполезно, она пытается соскользнуть с матраса, но он, словно свинец, лежит на ней
