Приз лотереи счастья - Илана Кузьмина

– Да нормально, завтра, наверное, выпишут домой, – ответил Эрик, разглядывая друга. Глаза, глаза изменились… Глаза Димы, его добрые и ласковые глаза, смотрели вроде бы и на Эрика, но и куда-то вдаль…

– Отлично, – искренне обрадовался Дмитрий. – Плечо не сильно болит? Не тошнит?

– Так, иногда мутит, да это ничего, – отмахнулся Эрик и добавил: – Ты-то как?

– Всё нормально, только вот операцию надо сделать, а наши врачи не берутся. Операция-то так себе, пустяковая, просто специальный прибор нужен, а у нас в стране его нет, – Дима так легко и непринуждённо, так убедительно лгал, что у Эрика отлегло от сердца. Что, право, он себя накручивает. Скоро они оба поправятся, скоро всё будет хорошо.

– Я не мог уехать, не повидав тебя, – Дмитрий смешался и добавил: – Ну, в смысле, хотел поговорить с тобой, я пока ещё не вижу.

По лицу Эрика прошла болезненная судорога. Сердце снова заныло. Он взял Димину руку в свою, поднёс её к губам и поцеловал. Эрик как мог боролся с собой, чтобы не заплакать, но проиграл битву. Дмитрий, почувствовав рукой влагу, забеспокоился:

– Ты что, Эрик, плачешь, что ли? Не смей, тебе нельзя волноваться. Всё хорошо, эта моя слепота – временное явление, скоро это пройдет, – без зазрения совести лгал Дима, пытаясь успокоить друга. – В Израиле мне сделают операцию, я вернусь, и мы будем вместе. Всё будет хорошо, даже лучше, чем раньше. Со мной всё нормально, главное – ты поскорей поправляйся, а за меня не беспокойся – на мне, как на собаке, всё быстро зарастает.

– Наклонись ко мне, пожалуйста… – тихо попросил Дмитрий, немного помолчав.

Эрик подвинулся поближе к другу и нагнулся. Дима принялся осторожно ощупывать и поглаживать кончиками пальцев лицо друга.

– Как я соскучился по тебе, – сдавленным голосом наконец проговорил он очень тихо. – Я бы всё отдал, чтобы ещё раз увидеть тебя…

– Вот вернёшься из Израиля… – начал было Эрик, но Дмитрий его прервал поцелуем в губы. Его друг с готовностью ответил, но Дима заставил себя оторваться от этих сладких и податливых губ и мягко, но настойчиво отстранил Эрика от себя.

– Хватит, зайка, не заводи меня, я сейчас несколько не в форме, – прошептал Дмитрий.

– Да я… – смутился Эрик.

– Я шучу… Ты не представляешь, как мне невыносимо хочется обнять тебя. Одного взгляда на тебя, только запаха твоих волос и тела хватало, чтобы заставить меня напрячься, тело изнывало от желания, а в голову лезли всякие там непристойные мысли… – тихо-тихо произнёс Дима, уверенный, что их подслушивают.

– Ладно, Эрик, не будем испытывать и далее терпение наших женщин, что притаились за дверью, – усмехнулся Дмитрий и уже обычным голосом продолжил: – А теперь серьёзно. Я что хотел сказать тебе… Кто бы что бы тебе ни сказал про меня, про тебя – никому и ничему не верь. Знай, ТЫ ни в чём не виноват, ТЫ ничего плохого не сделал, Я ни о чём не жалею, – и уже тихо добавил: – Я люблю тебя, Эрик.

Его глаза предательски увлажнились, губы дрогнули, по лицу пробежала болезненная судорога, но оно снова ласково засветилось от услышанного:

– Я тоже тебя люблю, Дима. Я буду ждать тебя, – у Эрика перехватило горло, он прокашлился и добавил дрогнувшим голосом совсем по-детски: – Возвращайся скорее, пожалуйста…

– Эрик, тебе нельзя волноваться. Всё, возьми себя в руки. Я скоро вернусь. ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО.

Женщины, следившие за молодёжью в щёлочку, изумлённо смотрели на друзей и не верили своим глазам. Эти два почти мальчика действительно нежно любили друг друга. Ирина Николаевна промокнула платочком глаза, по лицу Диминой матери тоже текли слёзы. Она была потрясена тем, как её сын, которого они с мужем считали ещё легкомысленным и по-юношески глупым и безответственным, разговаривал с этим мальчиком – ласково, по-доброму, заботливо, как зрелый мужчина-отец со своим ребёнком-несмышленышем, оберегая его и забывая о себе. Господи, сынок-то вырос! Ну, как тебя, Димочка, угораздило влюбиться в парня, да ещё в такого юного… Тут в груди женщины шевельнулась змеёй ревность: с ней, с родной матерью, Дима никогда не был таким ласковым и заботливым. От этого не очень доброго чувства мать Дмитрия как будто вышла из оцепенения, глубоко вздохнула и решительно распахнула дверь.

– Всё, Эрик, Дима устал, ему пора отдохнуть, да и тебе нужно лежать, – сухо приказала мать Дмитрия, выпроваживая парнишку вон из палаты.

У двери он, обернулся:

– Пока, Дима, скоро увидимся.

– До свидания, Эрик, – улыбаясь, проговорил Дмитрий, и тихо, почти одними губами прошептал: – Прощай, зайка!

Глава 9

Вернувшись из больницы домой, Эрик не находил себе места ни днём, ни ночью. Душа болела так нестерпимо, что хотелось выть. Он чувствовал каждой клеточкой своего тела, что Диме очень плохо. За окном серели тоскливые ноябрьские дни, похожие один на другой, как близнецы, что тоже не прибавляло оптимизма и радости.

Днём, когда отца не было дома, Эрик то бесцельно ходил туда-сюда по квартире, то часами сидел, глядя в окно. Иногда включал телевизор и пытался вникнуть в то, что там показывали, но всё увиденное или раздражало, или вызывало презрение. Одна дурь, чушь и бессмыслица! Пытался он и читать, но глаза скользили по страницам, и порой до сознания доходили отдельные слова, но смысла написанного он понять не мог, как ни пытался. Махнул рукой и на книги.

Он ждал звонка. Ирина Николаевна убедила маму Дмитрия позвонить, когда станет известно, как прошла операция. Израильские врачи решились провести операцию, не гарантируя, тем не менее, стопроцентное исцеление, но Дмитрий был решительно настроен использовать любую возможность обрести зрение. В конце концов, он ничего не терял. Эрику так и не сказали, насколько серьезно стоит вопрос, не хотели раньше времени травмировать, вдруг да всё обойдется. Но Эрик чувствовал: что-то не так… Когда становилось невмоготу, он тыкался лицом в подушку и скулил, как волчонок, кусая пальцы.

Все мы – и верующие, и атеисты – в минуту, когда особенно тяжело и надеяться можно только на чудо и волеизъявление высшего существа, начинаем обращаться с мольбой о помощи к Богу. Вот и Эрик, время от времени с неистовством и фанатизмом первых христиан-мучеников молил Бога: «Господи, помоги моему другу Дмитрию Ястребову вернуть себе зрение! Господи, он хороший, умный и добрый парень, помоги ему! Ты же сам призывал людей жить в любви, с добром в сердце. Не наказывай его, Боже, за то, что он любит меня, пожалуйста, прояви милосердие. Если Тебе непременно нужно кого-то наказать, то накажи меня… Господи, хоть бы Дима поправился!.. Господи, прости его за все грехи вольные и невольные, ведомые и неведомые. Прости Диму за грешные мысли, слова и поступки. Накажи меня, Боже, убей меня, если хочешь, но помоги ему стать снова здоровым и верни ему зрение». И так без конца. Нет, Эрик не уверовал в Бога. Он по-прежнему не верил во все эти сказки, что придумала церковь. Он по-прежнему считал попов и священников просто бизнесменами. И потому ему не нужны были ни иконы, ни посещение церкви, ни тем более попы. Он обращался к высшей силе, к Богу напрямую не как «раб божий», а как равный к более сильному, более мудрому и более милосердному существу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Гарри Поттер – герой серии романов (Поттериана) английской писательницы Джоан Роулинг (род. 1965).

2

Братья Стругацкие – Аркадий Натанович (1925—1991) и Борис Натанович (1933—2012) – советские и российские писатели, классики современной научной и социальной фантастики.

3

«Малыш» – научно-фантастическая повесть братьев Стругацких (1970), входит в цикл «Мир Полудня».

4

«Жук в муравейнике» – фантастический детектив братьев Стругацких (1979), входит в цикл «Мир Полудня».

5

Спалиться (молодежный сленг) – обнаружение вашей тайны, либо секрета, либо любого другого плана, о котором не должны были узнать.

6

Икар – в древнегреческой мифологии сын мастера Дедала, который сделал крылья, скрепленные воском. Икар увлекся полетом, приблизился слишком близко к Солнцу, воск растопился, а юноша упал и разбился.

7

Helloween – немецкая пауэр-металлическая рок-группа (год основания – 1984).

8