Приз лотереи счастья - Илана Кузьмина

– Мальчики, вам не скучно без…

– Пошла ты, …, подальше, – вызверился Максим на ошалевшую от такой беспричинной ярости девушку.

– Сам пошёл, придурок, – опасливо огрызнулась девица и быстренько ретировалась.

– Макс, ты чего? – недоумённо спросил Лёха.

– Надоело всё! Пошли отсюда, достало уже на эти весёлые рожи смотреть.

– А пошли, – легко согласился Лёха.

На улице было по-зимнему холодно: шла вторая половина ноября. Подняв воротник куртки и напялив шапку почти на глаза, Максим подставил лицо колючему ветру – стало полегче.

– Ну что, пошли пройдемся или тачку возьмём? – спросил Леха весело: сейчас его смешило всё и тянуло на подвиги.

Немного отойдя от клуба, они вдруг с огромной радостью увидели идущую навстречу им парочку «понаехавших». Это был подарок судьбы: можно душу отвести по полной программе. Девушка испуганно прижималась к парню, но тот был напуган не меньше. В глазах противников он видел слепую ненависть и радостное возбуждение от желания унизить и покалечить.

– О, совсем страх потеряли эти нацмены, ходят, блин18, как у себя дома, – процедил сквозь зубы Максим, дружок его гаденько хихикнул:

– Смотри, какая краля. Хочешь, Макс, телочку19? Восточная женщина удовлетворит все ваши сокровенные желания, молча и беспрекословно, – закончил Лёха тоном ведущего передачи «Магазин на диване».

– Нужна мне эта черномазая, – брезгливо откликнулся Максим и добавил, обращаясь к девушке: – А ну, мотай отсюда. Пошла, говорю!

– Э, ты чего? Тебе не надо, а я бы не отказался, чего добру-то пропадать, – обиделся Лёха.

Его приятель зло рыкнул:

– Не понятно? Пошла отсюда, говорю, – сказано это было таким тоном, что и Лёха спорить не посмел, а таджикский паренёк оттолкнул девушку в сторону и что-то крикнул ей по-своему. Та резво убежала. Далеко ли? Может милицию привести. Да неважно, шут с ней!

Оставшись один на один с очень нетрезвыми подонками, таджик испуганно смотрел на пьяных парней и уже, наверное, прощался с жизнью: их холодные волчьи глаза и глумливые улыбки не предвещали ничего хорошего.

Били они долго и упорно. Для Лёхи какое-никакое развлечение, а Максим вымещал на совершенно невинном человеке всю свою боль от предательства любимой девушки, войдя в раж от несопротивления жертвы.

– Макс, Макс, остановись… Хватит… Ты убьешь его, – откуда-то издалека доходили до его сознания причитания приятеля, но Максим остервенело избивал не незнакомого паренька-прохожего, а того клоуна, который покусился на его Ингу.

Лёхе наконец удалось оттолкнуть Максима от лежащего на тротуаре бесчувственного парня.

– Макс, ты убьёшь его. Валим отсюда20!

Максим вдруг моментально успокоился, как будто кто-то нажал на его теле неведомую кнопку. Он устало и несколько удивлённо посмотрел на лежащее тело, наклонился, пощупал пульс на сонной артерии – пульс почти не прощупывался. А если он умрёт?! По телу прошла волна страха, стало трудно дышать, его затошнило. Максим с трудом поднялся, ноги плохо слушались, и испуганно посмотрел на приятеля. Тот по его глазам понял, что пора рвать когти.

– Не-е, я пошёл, не впутывай меня в это дело, – пробормотал Лёха, пятясь назад. – Я тебя не видел, и ты меня не знаешь, – добавил он. – Лучше нам на какое-то время исчезнуть из города, на всякий случай. Вдруг этот умрет, а если нас кто-то видел… Ну, я пошёл…

Максим по-прежнему молчал, Лёха потоптался чуть-чуть и растворился в ночи. До Максима тоже дошло, что стоять рядом с почти трупом – верх неосторожности. Хмель испарился начисто, голова стала вдруг ясная и работала четко, как часы. Нужно пешком пройти несколько кварталов, поймать такси, дома взять ключи от машины, кое-чего из вещей и махнуть на пару дней загород, пока все не утихнет.

По дороге Максим проанализировал ситуацию. Он был без машины, так что по её номеру его вычислить нельзя; драка была в другом месте – с клубом «Пирамида» её никто не свяжет; на нём шапка была почти на глазах, было темно – если кто и видел случайно, всё равно толком лица не разглядел. А Лёха не сдаст – сам по уши в дерьме, зачем ему. Максим немного успокоился. Но всё-таки до субботы желательно в городе не появляться. Матери он завтра позвонит и что-нибудь сочинит.

Подъезжая к даче, он вдруг похолодел – у дома стояла чужая машина и к входной двери шли цепочки следов туда-обратно. Первой реакцией было желание бежать, бежать без оглядки. Взяв себя в руки, он попытался рассуждать здраво. Сейчас глухая ночь. Неужели милиция успела найти труп, если тот парень-таджик всё-таки умер, вычислить его, Максима, приехать сюда и засесть в засаду, оставив на виду машину. Да ну нет, полный бред!

А, это, наверное, малыш Эрик приехал сюда с какой-нибудь тёлочкой! Ай да красавчик, вырос мальчик! А что, давно пора. Судя по недешевой машине, у братишки роман с богатенькой девицей, а может и со взрослой тёткой. Это ничего, первый сексуальный контакт у парней часто случается с опытными и намного старше их женщинами. Слава тебе Господи, наш красавчик стал мужчиной! А то уж старший брат волноваться начинал: восемнадцать лет парню доходит, а девушки нет.

Где-то в начале лета Максим понял, что Эрик потерял свою, так сказать, девственность. У брата изменился взгляд – стал более открытым, мягким и загадочным, как будто Эрик знает что-то не ведомое никому, кроме него, и ему безумно жаль людей за их неведение. Изменилось поведение – застенчивость исчезла, на смену ей пришли спокойная уверенность в себе и некая снисходительность, мол, живёте вы, глупые людишки, и ничего-то вы не знаете. Другими словами, активно шёл процесс взросления, в результате которого Эрик за какие-то три-четыре месяца превратился из смазливого мальчика в чертовски красивого парня с загадочным взглядом и сексуальной хрипотцой в голосе. Ух, слабый пол таких любит!

Посмеиваясь про себя, Максим поднялся на крыльцо, осторожно, чтобы не шуметь, открыл ключом входную дверь и вошёл в дом. Было тепло и тихо. В гостиной на столе скучали пустая бутылка из-под вина, тарелки с остатками еды и два бокала, пахло свежесваренным кофе. Ну, точно, красавчик Эрик праздновал день рождения. Выпили, закусили и в постельку… Ай, молодец!

***

Они с братом были совершенно разными людьми, как будто Бог в своё время решил распределить таланты, достоинства и пороки поровну между ними. Максим Крафт вырос высоким, крепким, по-своему красивым парнем с квадратной челюстью, со светлыми прямыми волосами, которые он очень коротко стриг, и со светло-серыми глазами. Типичный немец. Оба их родителя были из саратовских немцев. Эрик Крафт же был черноволосым, с глазами цвета мокрого асфальта, с тонкими чертами лица и треугольным подбородком. Он тоже был высоким парнем – уже сейчас, в восемнадцать лет, был выше брата на полголовы, – но каким-то хрупким что ли, утонченным. Максим был взрывным, легко выходящим из себя парнем, склонным к агрессии. Правда, и отходил он быстро, не пестовал годами обиды в душе. Эрик же был спокойным, сдержанным, мягким.

Из музыки младший Крафт предпочитал металлический рок, в особенности пауэр-метал21. Из спортивных дисциплин ему были близки шахматы и плавание. Вот плавать Эрик умел и любил. В школе на стенде «Наша спортивная гордость» висела и его фотография с медалями, но пойти в большой спорт, как не уговаривали его тренеры, отказывался наотрез. Максим же не вылезал из тренажёрного зала, качался и качался без устали, любил рэп, шансон, а классическая музыка была ему также далека, как и рок. Однако у него был приличный голос, бархатный и волнующий тенор, и петь он любил, жаль редко пел что-то душевное и красивое. Мать сетовала, этот голос скорее подошёл бы Эрику, большому любителю красивой музыки, но совершенно безголосому, хотя на гитаре играл вполне прилично.

Говорил Эрик тихо и немного с хрипотцой, но был так красив, что порой просто бесил этим Максима. Может, он просто завидовал ему. У брутального, накаченного Максима недостатка женского внимания не было, однако все, буквально все девушки, впервые увидев Эрика, менялись в лице и начинали отчаянно «подавать свой товар лицом». Но его братец мило улыбался, отшучивался и под шумок исчезал, оставляя девушек с носом. Никто не видел его избранницу, но многие девицы ей завидовали. Сколько Максим не пытался разузнать поподробнее о его зазнобе, Эрик только улыбался и советовал не совать нос куда не следует. Тайны, блин!

Максим по-своему любил брата, хотя зачастую не понимал и не принимал его пристрастий и увлечений, слишком разные они были, но всё-таки любил. В детстве он готов был избить любого, кто хоть словом, хоть взглядом, хоть делом обидит младшего братишку. Когда тот подрос, к удивлению Максима, в защите брата Эрик перестал нуждаться: несмотря на его хрупкость и интеллигентность братишку не задевали даже последние хулиганы в школе. Эрик как-то умел договариваться со всеми.