Сны Черного Короля - Алекс Надир

– Простите, имя… э… фамилия Потапов и социальный статус сантехник вам о чем-нибудь говорят?

– Отчего же не говорят, – ответила первая бабка. – Каждый день его здесь, окаянного, черти носят. Туды-сюды…

– Если не секрет, а где его увидеть можно?

– А в ЖЭКе и можно! Только сейчас даже не думай – пьяный уже. А вот утречком приходи, там и найдешь… А вам унитаз чинить или как?

Я сказал – раковину. Что не освободило меня от выслушивания довольно спорного утверждения, что импортные унитазы перед любыми из наших – говно, так как последние никогда не имели такого отвратного свойства: «засираться любой всякий раз, когда отключают воду».

Не скажу, что на это, но я рассмеялся.

Десять против одного: именно у этой ценительницы российской сантехники я и покупал на днях в Корнеево семечки.

Однако бабка, по-видимому, приняла небольшую викторию на свой счет.

– Да-да, говно, – заключила она, сделав при этом лицо точь-в-точь как у артиста Петросяна, отмочившего очередной пошловатенький каламбур.

– Да я, бабуль, про другое. Вы никогда на станции Корнеево семечками не торговали?

Осмыслив вопрос, собеседница вмиг надулась и крайне уязвленно закусила губу. Впрочем, в конце концов не сдержалась:

– А идикося ты в жопу, умник! Вам только бы торговать…

Занятый мыслями, я не заметил, как оказался у Олега.

Вернее – «временно у себя». Был поздний вечер, но это ничуть не влияло на мою активность. Сколько еще дел! «Все только начинается», как поется в хорошо известной всем песенке, и я чувствовал: по отношению ко мне заявление верно как никогда. Почему бы и нет?

Знать бы лишь что.

В папке – я начал с нее – документы отсутствовали. И это было тем более неприятно. Говоря честно, надежда на некое информационное приращение была ощутимой.

Вместо документов в папке лежали две небольшие статьи, написанные диаметрально противоположным образом. Героем значился один и тот же (не знакомый мне) человек. Только в первой статье он изображался как настоящий герой, а во второй позиционировался – как закоренелый мерзавец. Я слышал о подобном приеме. Скорее всего, дальнейшим маршрутом статей был бы показ тому, о ком это писалось, и приход к общему знаменателю по оплате труда.

Впрочем, не мое это дело.

Мое дело теперь: Велес со своими ребятами, Бабахов, Потапов; человек, который звонил Власоглаву по телефону, странный постскриптум в документе «Читай».

Я затащил локоть на стол и подпер ладонью правую щеку.

Передо мной стояло сразу несколько задач. Во-первых, сузить круг поисков.

И тут же главный вопрос: мог ли кто из этой четверки быть одним и тем же лицом? Не думаю.

Велес не мог быть звонившим, потому что звонивший ссылался на исходящие как раз от Велеса угрозы… Он же, Велес, не мог быть Потаповым, потому что, наверно, не Власоглаву бояться сантехника, пускай и имеющего каких-то ребят. Велес навряд ли был также Бабаховым. Судя по некрологу, Власоглав с Бабаховым вели совместный проект, так что, скорее всего, могли позволить себе общение без посредников. К тому же фамилия Бабахов слишком громка, чтобы заводить в довесок и кличку. Смутно, прямо скажем, представлялась ситуация и с Потаповым, способным вот так, по-панибратски, кричать на известного журналиста в телефон. Стало быть, комбинация оставалась одна (то, что Потапов и Бабахов разные люди, – ясно, пожалуй, по определению), а именно: мог ли звонившим оказаться Бабахов?

Чисто теоретически – наверное, мог. Если подключить практику с логикой – нет.

Тот, кто звонил, определенно не знал, что в минуты протекающего разговора «целое уже стало делиться на части». Следственно, испытывал острый информационный дефицит. Спрашивается: какая вероятность возникновения данного дефицита у журналиста, если даже доктор филологических наук, профессор ЮВИНТ СПУРГДАНТ успел к этому времени заготовить некролог?

Думаю, никакой… Просится вывод. Звонившим мог оказаться лишь тот, кто не имел на протяжении нескольких дней доступа к СМИ. То есть, учитывая обстановку в обществе, живущий в совершеннейшей изоляции. Например, прячущийся от кого-то.

«Кого-то» – кого? Может, от Велеса?

Собственно, а кто такой Велес? Уголовник? Преступный авторитет? И еще: почему я решил, что Велес – обязательно кличка?

А хотя бы и так! Что дает это по существу?

Ну хорошо. Узнав, кто такой Велес, возможно я немного приближусь к разгадке тайны гибели Власоглава – (хотя пусть этим занимаются соответствующие органы). Но какое отношение это имеет ко мне, к госпоже Компотниковой, к рукописи, к исчезновению Алёны? А?

Кроме того, был еще и постскриптум. Что значит – «сосчитаешь шаги»? Чьи шаги полагалось считать и в каком, хоть приблизительно, направлении?

Все, что я успел почерпнуть из моего очного общения с журналистом, говорило, что это – загадка. Следовательно, на загадку предполагался ответ. Из курса «Истории языка» я помнил: перлокутивная установка паремий обращена к гипотетическому типичному представителю языкового сообщества и имеет при этом целью или сообщить нечто изначальное о мире и человеке, или способствовать гомеостазированию общества в целом… Что такое «перлокутивная установка» и уж тем более «гомеостазирование общества в целом» – я не знал никогда. Но об общем смысле высказывания все же догадывался: любая загадка немыслима без изначального знания разгадчиком ответа. Стало быть, мне должно быть известно – «чьи это шаги?»

Если, конечно, это не мостик к новой загадке.

Я вытащил из кармана записку… «18, 24, 8, 2, 10, 11, 25, 32, 46…». Не эти ли?

Но где тогда ориентиры? Например, восемнадцать шагов на север от двадцать четвертой могилы в восьмом ряду второго городского кладбища, десять на юг и т. д. Может, во фразе про бескишечников?

На какой-то миг я отвлекся, и мое воображение черт знает зачем нарисовало далекий необитаемый остров с голыми неприветливыми скалами, потом кучку пиратов, ищущих клад, и скелет моряка у подножия высокой сосны. «Э, да это Аллардайс, накажи меня Бог! Ты помнишь Аллардайса, Том Морган?»… И тут меня осенило.

Я вскочил со стула, подбежал к шкафу, отыскал в нем рубашку и бросил ее перед собой.

Рубашка была та самая, в которой я первый раз оказался у Олега. С островными пальмами и черепами.

Я рассуждал так. Если она не моя, значит, на меня ее кто-то надел. И сделал это умышленно. Такая нелепица просто не могла не привлечь мое внимание. Учитывая большое количество необычностей вообще, столпившихся в последнее время возле моей скромной персоны, я должен был догадаться, что некто дает таким образом знак. Или, верней сказать, ключ. Ключ, с помощью которого приоткроется только одна из дверей, ведущих к окончательной разгадке. Шаги считают, когда ищут клад. Клад ищут на острове. Остров – у меня на рубашке.

Все, по крайней мере, сходилось.

Я сел перед рубашкой на корточки и попытался обнаружить то место, откуда мог начинаться отсчет. Рисуночная композиция повторялась четырнадцать раз. Подумав, я решил взять за основу ту, что в центре. Но как считать шаги?

Поскольку остров был ненастоящим, то и шагам (каков поп, таков и приход) полагалось стать такими же. Соорудив из двух пальцев маленького человечка, я уткнул кладоискателя в «главную пальму».

Наибольшее затруднение было вызвано незнанием, в какую сторону нужно идти. Здесь на помощь пришел текст. В предложении «Бескишечники всегда появляются из шерсти огромной черной собаки» мое сознание уцепилось за слово «всегда». «Всегда» значило какое-то постоянство, устойчивость. А что может быть устойчивей общепризнанных истин? Пусть будет компас. Как есть. Север, запад, юг, восток. По часовой стрелке.

Поиски, впрочем, продолжались недолго. В каком бы я ни двигался направлении, результат стабильно оказывался никаким. Мой человечек заканчивал свое движение всякий раз там, где не было ничего. Обычная ткань!

Видимо, пока не откроется шифр текстовой части сообщения, все старания так и пройдут вхолостую. Ибо, как говорит негритянская поговорка, – «ты не можешь брить голову человека, когда этого человека здесь нет».

Следовательно, нужно искать голову. В том аллегоричном смысле, что приложить все усилия и встретиться с теми людьми, о которых я пока мало что знал. Глядишь, что и выйдет.

Что ж, утром я устанавливаю контакт с Потаповым. Не исключено, это прольет свет на определенные вещи. А вот «подышать одним воздухом с остальными» без Олеговой помощи, думаю, будет нелегко.

Решено – буду звонить.

– Олег, а ты случайно не знаешь Бабахова? – спросил я после того, как мы дежурно перекинулись небольшим количеством приветственных фраз.

– Что… его тоже? – опешил мой собеседник.

– Да нет, жив-здоров, – успокоил я. – Это так…

Крякнув и не дав мне закончить, Олег погрузился в молчание, словно в чем-то засомневался, потом все-таки высказался.