Розы без шипов. Женщины в литературном процессе России начала XIX века - Мария Нестеренко

Таким образом, публикация на страницах журнала не только апологетических сочинений, но и сочинений, показывавших пагубные последствия неправильно истолкованного просвещения (увлечение модой, тщеславие и щегольство), делали позицию Макарова не противоречивой, как старалась показать Дементьева, а наоборот — целостной. «Московский Меркурий» «поучал» не только положительным примером, к которому следует стремиться, но и с помощью сатиры.

Издатель журнала «Патриот. Журнал воспитания» (1804) Владимир Васильевич Измайлов (1773–1830), сохраняя приверженность сентименталистским идеям в целом, в отношении к женскому сочинительству занимал более консервативную позицию. Основными для Измайлова были, как замечает В. В. Костюкова, «проблемы просвещения и воспитания»[123], а его понимание женского сочинительства подчинялось издательской концепции.

Журнал имел три отдела: для воспитателей, для детей, для молодых людей (мораль, литература, философия). Измайлов, находившийся под сильным воздействием идей Руссо и Карамзина, «пытался воплотить их идеи в своей жизненной практике, сознательно строя свою биографию как биографию „философа“ и „чувствительного человека“»[124]. Журнал о воспитании был одним из просветительских проектов Измайлова, который считал, что «Наука воспитания есть наука щастия»[125], а новый журнал должен «утверждать в юных сердцах все добрые правила»[126]. В. В. Костюкова, характеризуя издательскую позицию Измайлова времен «Вестника Европы», отмечала, что его интересовали

проблемы именно женского воспитания, влияние светского общества на становление женского характера. Поэтому особое внимание в журнале уделено женской теме: помещаются материалы о знаменитых женщинах XVIII столетия, многочисленные повести, представлявшие разные женские характеры и судьбы[127].

Однако интерес к женской проблематике был свойственен Измайлову уже в период издания «Патриота». В первом номере журнала Измайлов опубликовал программную для него статью, перевод из Бернардена-де-Сен-Пьера, об идеальном воспитании юношей и девушек. Различия социальных ролей мужчины и женщины обусловливали принципиальные различия в подходе к их воспитанию и образованию:

…девушки учились бы совсем другому, не для того чтобы не знать никогда того, что знают мужчины, но чтобы иметь удовольствие найти учителя в милом друге сердца. Есть та разница между мужчиной и женщиной, что мужчины обязаны служить отечеству, а женщины обязаны жить для счастия супруга[128].

Женское просвещение Бернарден-де-Сен-Пьер представлял специфически: учителем девушки должен быть ее будущий супруг, а будущая жена должна сосредоточиться на приличных ей занятиях: «Никогда девушка не достигнет до цели сего определения <жить для счастья супруга. — М. Н.> без любви к мирным рукоделиям своего пола»[129]. Занятия же науками лишь отвлекают женщину от ее предназначения:

Сколько ни набивайте голову наукой, философией, богословием, муж не любит находить в своей жене соперника или профессора. Книги и учители помрачают у нас, еще на заре, тот душевный цветок, который так радует любимца молодой девушки: невинность чувств и мыслей <…> Они разрушают прекраснейший закон природы, которая хотела, чтобы сладкое согласие сердец основывалось на противных свойствах полов[130].

Свою позицию автор подкрепляет ссылками на исторические примеры, вроде берлинского обычая молодых девиц собираться за мирными женскими занятиями под надзором матери одной из них. От городского общества он устремляет взгляд на «поселян наших»: «любовь, украшаемая честностью, услаждает их жребий», и наконец ссылается на свой опыт путешественника: «…видал в Иль-де-Франс, как черные невольники, утомленные дневною работою, отправляются <…> к милым предметам сердца»[131]. Автор заключает, что «нет и не будет надежд к счастию нравов, пока женщины не возвратятся к домашней жизни»[132].

В том же номере «Патриота» Измайлов поместил перевод нравоучительной сценки Жанлис «Разговор матери с восьмилетней дочерью». Мать и дочь заняты шитьем, и девочка начинает задавать вопросы об устройстве окружающего мира: «Маменька, из чего сделаны иголки? — Постарайся угадать, — отвечает ей мать и заключает: — Стыдно не иметь понятия о тех вещах, которые всегда перед глазами»[133]. Мать поощряет стремление дочери к знаниям, но их разговор не ведет к осознанию важности точных наук (например, химии или физики, чтобы знать, из чего сделаны иголки). Показывая дочери в микроскоп разные предметы, природного происхождения и созданные людьми, мать заключает, что первые всегда более искусно «сделаны», чем вторые, и указывает причину:

Бог достоин сколько удивления, столько и любви <…> гордость человеческая безумна; ибо человек, самый остроумный и самый искусный, не может ничего сделать совершенно прекрасного и совершенно правильного…[134]

Дочь подхватывает: «Нам должно очень почитать Бога и быть смиренными»[135]. Таким образом, разговор об устройстве предметов и свойствах металлов приводит к выводу о необходимости смирения перед Божьим промыслом. В слове от издателя Измайлов поставил сочинения Жанлис в один ряд с сочинениями Локка и Руссо и выделил религиозность как главную черту ее педагогической концепции: «Жанлис утверждает корень нравственного воспитания на таинствах откровения и на чувстве веры»[136]. Именно об этом корне и идет речь в «Разговоре Матери…». В этом отношении женское воспитание мало отличалось от мужского, религиозность была важным инструментом внушения покорности и скромности. Так, показательны рассуждения А. П. Керн, родившейся в 1800 году (следовательно, ее детство пришлось как раз на 1800‐е годы) и исходившей прежде всего из собственного опыта:

Дайте только характер твердый и правила укрепите; но, к несчастию, пока все или почти все родители и воспитатели на это-то и хромают; они почти сознательно готовы убивать, уничтожать до корня все, что обещает выработаться в характер самостоятельный в их детях. Им нужна больше всего покорность и слепое послушание, а не разумно проявляющаяся воля…[137]

Квинтэссенция взглядов на женское воспитание помещена в третьем номере «Патриота» — перевод из французского журнала Archives Litteraries. И вновь разговор матери с дочерью (уже взрослой, которая сама стала матерью), на сей раз — в форме письма: «О воспитании девиц, и об ученых женщинах. Письмо матери к дочери». Цель воспитания девушки, с точки зрения автора, состоит в том, чтобы «в двадцать лет» она была бы «милая женщина и достойная мать семейства»[138]. Для этого девочка должна привыкнуть «повиноваться беспрекословно», выработать «кроткий характер и трудное искусство повелевать собою», а «привыкнув