Секрет виллы «Серена» - Доменика де Роза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Прогуляй, – ответил Майкл. – Когда ешь в «Витторио», торопиться нельзя.
– Этот ресторан принадлежит твоей маме?
– Она им управляет. Принадлежит он моему дедушке, Нонно Витторио. У него есть еще один в Лондоне.
– Я думала, ты поляк.
– Мой папа поляк. Мама итальянка. Ее родители приехали сюда до войны. Она родилась в Лондоне.
– Так она настоящая англичанка.
– Эмили, – сказал Майкл серьезно, наполняя ее бокал, – никогда, никогда не говори этого моей матери.
Потом она так и не смогла вспомнить точно, что ела в этот первый раз. Блюд, казалось, было невероятно много, но подавали их без определенного порядка. Несколько зерен черного ризотто; три порции пасты в восхитительном сливочном соусе; мясо с травами и чесноком; хлеб с блестящими ломтиками печени; сочная, нежная отбивная, которая, со слов Майкла, была из кролика; оливки с начинкой из анчоусов; томаты, фаршированные каперсами; равиоли с трюфелями.
– Я это все не съем, – продолжала повторять Эмили.
– Конечно съешь, – уверил Майкл, сверкая глазами в пламени свечи. – Просто не спеши.
Он потянулся и снова наполнил ее бокал.
Два часа уже давно прошли. Три часа, четыре часа, пять часов. В конце концов пришла Джина и посидела с ними, пока они пили горький черный кофе из крошечных золотых чашек. Майкл поджег этикетку от амаретто и смотрел, как она поднимается к потолку, роняя хлопья пепла. «Если упадет на тебя, то это к счастью», – сказал он, и Эмили помнит, как немного расстроилась, когда ниточки пепла упали не на нее, а на Джину, ее сияющие волосы и усыпанные драгоценностями руки. Джина наливала им крепкий красный ликер из запыленной бутылки. Это было похоже на чародейный напиток, и к этому моменту Эмили была уже совершенно очарована.
– Так ты любишь моего сына? – спросила Джина, взлохмачивая Майклу волосы.
– О да, – радостно ответила Эмили. – Я очень его люблю.
– Это хорошо, – сказала Джина, – потому что это значит, что и я тебя полюблю.
Глава 6
Мысли из Тосканы
Эмили Робертсон
Для feste нет подходящего английского слова. Это занятное итальянское изобретение, комбинация религиозного пира и вечеринки до самого утра. Иногда в Тоскане его также называют sagra. Sagra della bistecca, пир бифштексов; sagra della lumaca, пир улиток. Только в Италии у еды может быть собственный день пиршеств.
Феррагосто в августе – это festa, чтобы закончить все festas. Предполагается, что праздник в честь Вознесения отмечается пятнадцатого числа, но на самом деле длится почти весь август. Вся Италия в августе уходит на каникулы и предается удовольствиям день за днем.
В этом году меня попросили помочь с готовкой для празднования Феррагосто в нашем маленьком городке. И пока я стояла у жаркой печи, я наконец почувствовала себя настоящей частью семьи.
– Porchetta per favore[39].
– Aspetta uno momentino[40].
Эмили с мокрыми от пота волосами пытается ловко переложить стейки с поркеттой на гигантскую булочку. Они падают обратно на гриль, угли шипят. Ее соседка, черноволосая женщина, которая и словом с Эмили не перекинулась, профессионально переворачивает стейки на хлеб, добавляет соль и перец и шлепает сэндвич на ожидающую тарелку.
– Grazie, – слабо говорит Эмили. Женщина не отвечает.
Уже десять вечера, а люди все еще едят. На площади под гигантским навесом расставили столы, и семьи смеются, болтают и едят в свете сотен фонарей, установленных вокруг. Но семья Эмили не вместе. Чарли с Олимпией, сидит у нее на коленях и ест мороженое с фундуком. Сиена, скорее всего, где-то с Джанкарло. «Я с группой», – объявила она раньше полушутя. А Пэрис? Эмили не видела Пэрис с тех пор, как та с содроганием отказалась от поркетты и исчезла в шумной, полной дыма ночи.
Эмили жарко и скучно, она вся пропиталась запахом свиного жира и уже сыта всем этим по горло. Она уже собирается снять фартук и пойти на поиски Пэрис, когда чей-то голос произносит:
– Brava, миссис Робертсон. Спасибо, что присоединились к нам.
Это дон Анджело. Он держит бутылку вина (без этикетки, очевидно, не магазинного) и десяток пластиковых стаканов. Черноволосая соседка Эмили начинает приглаживать волосы и встряхивать ими, как подросток.
– Don Angelo! Troppo gentile[41].
Дон Анджело наливает вино в два стакана и протягивает их Эмили и ее соседке. Эмили делает осторожный глоток. Красное, молодое и немного игристое.
– É buono[42], – хвалит она.
– Мое собственное, – говорит священник самодовольно.
– Buonissimo[43], – подхватывает соседка, не желая отставать.
Еще одна женщина претендует на внимание дона Анджело, и какое-то время Эмили просто стоит, попивая прохладное вино и позволяя разговору литься без ее участия. Очередь рассосалась; многие семьи сидят на площади, пьют вино, пока дети как ненормальные бегают вокруг. Эмили видит, как Чарли гонится за маленькой девочкой с косичками, и она цепляется за край барбекю, чтобы невольно не протянуть руки и не схватить его. Она знает, что Олимпия хорошо о нем заботится (слышны постоянные крики Carlito! Fai attenzione![44]), но как раз это Эмили выносит с трудом.
Затем она слышит слова «Вилла “Серена”» и поворачивается к дону Анджело и его собеседницам. К ним присоединилась еще одна женщина, и они все оживленно разговаривают. Дон Анджело размахивает руками, проливая вино.
– Scusi[45], – говорит Эмили. Они не обращают внимания. – Прошу прощения, – повторяет она по-английски. Отец Анджело поворачивается к ней. – Вы говорили о моем доме?
– Вашем доме? Ах да. Мы говорим о раскопках.
– Раскопках?
– О… как же это слово… об археологии.
– Археологии?
– Да, в полях за вашим домом ведутся раскопки. Кажется, там этрусское campo santo… могильник.
– Правда? Как интересно!
Дон Анджело вопросительно смотрит на нее.
– Многим из нас это вовсе не кажется интересным, миссис Робертсон. Мертвых следует оставить в покое.
– Но что, если это важно для истории?
– Для истории! – Дон Анджело широко разводит руки в жесте абсолютного презрения. – Какая от истории польза?
Эмили не знает, как на это отвечать. К счастью, одна из женщин склоняется перед священником. Эмили слышит имя – Рафаэль.
Думая о художнике, она восторженно спрашивает:
– Рафаэль? Они обнаружили что-то из Рафаэля?
Дон Анджело поворачивается к ней с мрачной улыбкой.
– Мы говорим об археологе Рафаэле Мурелло. Он
