Я украл чужую жизнь - Алексей Андреевич Корнелюк

коснулся пальцами кепки, а я, корчась от боли, пошёл по гравийке к дому.

Надо сказать, прекрасному дому, от таких дух захватывает. Смотришь и думаешь – «Эх, повезло же кому-то». И этим «кому-то» оказался я.

К главному входу был припаркован чёрного цвета Рендж Ровер. Пыльный, с пробитой задней фарой. Здесь, в этом островке богатства и роскоши, это выглядело странно. Обойдя машину, я посмотрел на водительское сиденье. В подстаканнике бутылка наполовину выпитого лимонада, рассыпаны голубые драже, на соседнем сиденье бумажная смятая упаковка. Странно всё это…

Подойдя к дому, я дёрнул дверь и вошёл внутрь.

В проходной было так чисто, что, маясь какое-то время, я не решался ступить на кремовый мрамор. Из-за угла показалась горничная и, увидев меня, она прижала ко рту ладонь.

– Господи боже мой!

Подбежав ко мне, чтобы, может, лучше разглядеть, женщина запричитала и, посадив меня на пуфик, скрылась в другой комнате. Послышались хлопки дверей, шебуршание, и уже через 10 секунд горничная вернулась с большой прозрачной пластиковой коробкой, доверху набитой медикаментами.

– Мать моя женщина. – схватив рулон с ватными дисками, она дёрнула слишком сильно, и часть высыпалась на пол.

Налив перекись, она принялась обрабатывать бровь. От горничной пахло порошком и выпечкой. Увидев мои чёрные от грязи ноги, они побежала вглубь дома.

Лениво в мою сторону вышла Лиззи. Подойдя ближе, она села на задние лапы и, засопев, высунула язык.

Вернулась горничная, в руках крупный тазик, от воды поднимается пар. Сунув ноги в горячую воду, я заойкал. Подняв до голени джинсы, женщина заботливо промыла ступни и, промокнув их полотенцем, принялась, покачивая головой, обрабатывать раны на коже.

Было неловко, я не знал, что делать и куда себя деть, чувствуя себя нашкодившим малышом.

Когда с обработкой ран было покончено, женщина силком проводила меня в душевую, но… Когда оттуда вышел высокий жилистый парень с голым торсом, я не знал, как реагировать. Его мерзкая ухмылка, чересчур уверенный вид, словно это не он в гостях, а я.

Проходя мимо, он задел меня плечом и вразвалку пошёл прочь, оставив меня медленно осознавать, что это не кто иной, как любовник. Мне лично было плевать, но что-то внутри меня закипало, и я не знал почему. Инстинкты взяли верх. Что это ревность? Нет, скорее, бешенство. Захлопнув дверь ванной, я развернулся и накинулся сзади на этого столба.

Глава 25

Повалив его на живот, я со всей силы двинул ему по почкам. Он завизжал и, ухватив руку, укусил, как бешенная собака. Теперь уже орал я.

Скинув меня с себя, он начал бить меня руками, как вялыми ветками. Да и не бил он, а, скорее, отмахивался от комаров. Я попытался схватить его за кисти, но он тут же двинул мне по яйцам коленом, и я со стоном свалился на пол. Отползая на локтях, я схватил его за пятку и, что было сил, потянул на себя, он заверещал и схватился за столик с вазой.

БАЦ – фарфоровая ваза слетела со столика, расколовшись на две части.

БАЦ – вторая пятка впечаталась мне в лоб.

– ТЫ КОЗЁЛ! А НУ ОТВЯНЬ! – верещал здоровяк, вырывая пятку из моего захвата.

У меня перед глазами заплясали искры, но я держался крепко, мечтая передавить ему вену, чтобы он заткнулся и перестал верещать.

Вбегает Алёна с напуганными, как у кошки, глазами.

– ОТВЯНЬ! – вопит он, швыряя в меня осколки фарфора.

Я вяло отбиваюсь и, наконец, высвобождаю захват.

Вбегает Лиззи, размахивая хвостом, как веником.

– Какая муха тебя укусила? – возмущается Алёна, подходя ко мне и садясь на корточки возле головы. – Это ты его так ударил?

– Что? Не-ет! У него этот шишак до меня был. – возмутился здоровяк высоким голосом.

Алёна хмурится и проводит пальцами по лбу.

– Ну и пахнет же от тебя.

– Как от немытого барана. – подхватывает незнакомец.

– Кто это? – спрашиваю я.

– Ты совсем на своей работе мозг на акции и облигации променял? – возмущается лысое тело.

Я сажусь. Жду ответа.

Алёна со здоровяком переглядываются. Депилированная глыба кривится, словно съела кислый-прекислый лимон.

– Я тренер по теннису у твоей жёнушки, але? – щёлкает он пальцами.

Я разглядываю его, как экспонат в музее – загорелое тело, изящно выщипанные брови, ровные и белые зубы, как у куклы Кена и… чёрт возьми, серьга в ухе.

Провожу языком по дёснам.

– А зачем ты меня плечом пихнул?

– Потому что ты задница! – запахиваясь крепче полотенцем, ответил он.

– Ой, всё, я пошла, у меня йога через час.

Алёна встаёт и, повернувшись ко мне спиной, даёт разглядеть упругие ягодицы, спрятанные под плотно обтягивающими леггинсами.

Лиззи подбежала ко мне и принялась лизать лицо.

Я подскакиваю и бегу за Алёной. Та уже прошла фойе и скрылась за дверью.

– ЗАДНИЦА! – раздаётся сзади.

Вхожу в комнату. Алёна собирает вещи в спортивную сумку.

– Я думал, это любовник… – тихо и виновато произношу я.

Жена перестаёт укладывать вещи. Поднимает на меня глаза.

– С каких пор тебя это волнует?

Я не успеваю ответить, как она добивает меня.

– К тому же мы договорились, что любовниц и любовников домой не водим.

Я меняюсь в лице. Алёна снова собирает вещи. Это ещё одна спальня, и по мебели и вещам я понимаю, что она принадлежит только ей.

– Мы не спим вместе?

Она резко хватает полотенце и кидает в меня.

– Ты хочешь устроить сцену?

– Нет, сцену тут ты устраиваешь, я просто интересуюсь!

Закатывает глаза и садится на край заправленной кровати.

– Мы же всё это проходили… – вздыхает.

– Что проходили? – подхожу ближе.

Алёна поднимает на меня глаза, на лице усталость.

– Данил, мы не спим вместе больше двух лет.

– Что?!

Разводит руками. Меня аж трясёт от возмущения. Передо мной красотка, от которой любой здравомыслящий мужик дар речи потеряет, полцарства продаст, лишь бы быть вместе, и тут я.

– Ты сейчас серьёзно?!

– Ты мне вот что скажи, – всхлипывает она, – это тебя психолог надоумил такую тактику выбрать?

У меня ещё и психолог есть…

– ЭТО ТЫ СКАЗАЛ, ЧТО НЕ ХОЧЕШЬ МЕНЯ БОЛЬШЕ! – вскрикнула она. – И ТЫ ПРЕДЛОЖИЛ ЗАВЕСТИ ИНТРИЖКИ НА СТОРОНЕ!

Боже мой…

– Алёнушка, душечка, я ушёл. – показалась голова тренера в дверном проёме.

– Иди уже… – махнул я рукой в его сторону.

– Козёл, ну точно козёл!

Алена тихо всхлипывала. Я подошёл ближе и положил руку ей на плечо, она тут же сбросила её и отсела дальше.

– А любовь? – обронил я.

– Любовь? А что это? – подняла на меня заплаканные