Замуж за монстра - Анна Григорьевна Владимирова

— Ну не убивать же тебя за дерзость, — усмехнулся Михаил мне в затылок.

— Представляю, как тяжело тебе это дается, — сопела я недовольно, всем видом демонстрируя неприязнь. — Я уже поняла, что ты можешь везде.

— Ты снова все поняла неправильно, — выпустил он меня и забрал стакан, — но это уже не удивляет.

Я зло одернула куртку, проследив, как он спускается со ступеней, и направилась следом. Кожа все ещё горела под футболкой, и это чувство хотелось стереть! В груди аж пекло от обиды.

— А Марину ты тоже так хватал? — потребовала я, усаживаясь на переднее сиденье машины в открытые для меня двери.

— Я не знал, — склонился Стерегов ко мне, довольно усмехаясь, — что облапать тебя вот так принесет столько удовольствия. Даже то, как ты ревнуешь, не так нравится.

И он аккуратно закрыл дверь, оставляя меня ненадолго негодующе сопеть в тишине. Успокоиться времени не хватило.

Стерегов вывел машину за ворота и направил по узкой улочке, а я принялась рассматривать дома. Понять, нравится ли мне здесь, было непросто. Я разучилась спрашивать себя о том, что мне нравится.

Помнила, что работа доставляла самое большое удовольствие. А ещё нравилось, что мужчины задерживали на мне взгляды. Они считали меня привлекательной, пялились на ноги и нередко терялись, глядя в глаза. Но никто не пытался знакомиться.

Однажды я набралась смелости и спросила об этом мужчину, который показался привлекательным. Он не упускал возможности остановить на мне взгляд, когда я проходила по коридору, но, как и все, даже не пробовал познакомиться. Мужчина тогда растерялся от вопроса, но, подумав, уверенно заявил, что такая женщина просто не может быть одинокой. «Даже вслед вам страшно смотреть. Кажется, что уже за это пристрелят по-тихому», — сказал он, смущенно улыбаясь. Я тогда глупо улыбнулась в ответ и пошла дальше, мысленно поставив мужику диагноз. Но тот мужик будто не ошибся.

Я ни с кем не делилась этим, только с психологом. Но он — не друг, душевной пустоты не заполнит.

— Нравится?

Я моргнула, возвращаясь в реальность.

— Не знаю, — прерывисто вздохнула и тревожно глянула на Михаила.

Он хмуро покачал головой.

— Что ты любишь, Ринка? Начни с чего-то…

И мне стало жизненно важно ответить правильно, будто пришла сдавать Стерегову экзамен за десять лет жизни.

— Люблю пиццу «Маргарита», горячую ванную с солью и розовым маслом и рисовать акриловыми красками на морских камушках…

С его губ слетел изумленный смешок.

— …Я знаю, что ты не любишь акрил, — насупилась я.

— Я не рисовал им на камнях, — покачал он головой, не отрываясь от дороги. — Ринка, ну как ты могла так?

— Что? — насторожилась я.

— Почему ты не искала себе никого? — бросил он на меня взгляд. — Тахир не в счет.

— С чего ты взял? — нервничала я.

— У тебя не было никого. Ты занималась сексом с мужчиной один раз в жизни. И это был я.

— Не твоё дело, — сдавленно бросила я, отворачиваясь.

— Тебя послушать, вся ты сплошное «не мое дело», — быстро завелся Стерегов. — Утомила.

— Ну какие мои годы! — бросила зло.

— Мне кажется, или ты пытаешься шутить на тему твоей мне принадлежности?

Я и не заметила, что он притормаживает у обочины. А когда наши взгляды встретились, я только вздернула бровь:

— Правда? А зачем тебе такая дура? Уверена, ты считаешь себя достойным большего.

Взгляд Стерегова стремительно темнел.

— Ты — моя дура, — процедил он.

— Нет, Миш, я лично точно достойна кого-то другого. Мне нравятся мужчины, которые не унижают меня, не ставят под сомнения мои умственные способности при каждом удобном случае. — Стерегов слушал, опустив низко голову, а сам уже дотянулся до моей шеи и медленно обвил ее пальцами. Но я не обращала внимания, машинально перехватывая его запястья. — Сам подумай. Если ты считаешь себя умнее, проницательнее и увереннее в себе, то что мне, такой убогой, делать рядом с тобой?

— Притворяться убогой очень соблазнительно — я понимаю, — он потянул меня к своему лицу, — но соскочить не выйдет, дорогая. И жалости от меня ты не дождешься.

— Куда уж мне… — только выдохнула, как он жадно впился в мои губы.

И так неожиданно трогательно, нежно, внимательно, что я задохнулась от непонятных эмоций и ответила на поцелуй. Как же захотелось принять этот его порыв за утешение и заботу, обмануться, поддаться иллюзии…

Михаил отстранился так же уверенно, как только что целовал. Поставил точку в своем порыве серьёзным долгим взглядом и взялся за руль. А я так и осталась сидеть с горящими губами, не имея шанса стряхнуть с себя оцепенение. Отвернуться стоило сил.

Мы долго ехали молча. Но тишина не давила. Стерегов хоть и обещал не жалеть, но сделал своим порывом что-то такое, что меня успокоило.

«Ты же психолог, Катя!» — шлепала мысленно себе по щекам. Почему все мои ученые степени теряются, когда речь касается Стерегова? Он то погладит, то отхлещет! Банально же все! Хотя… нет. Он просто не пускает меня к сердцевине, опасаясь, что причиню новую боль. Огрызается, ревет, отгоняет. Но тут же притягивает обратно, не желая отпускать от себя далеко. Только знание причин никак не приближает к решению проблемы. Как со Стереговым можно вообще что-то решить?

— А… куда мы? — спохватилась я.

— За котом.

— За… кем?

— Ты сказала, что у меня нет кота, — совершенно серьёзно напомнил он. — Поэтому мы едем его заводить.

Я тяжело сглотнула. Своевременно я вспомнила о своей квалификации. Что не помешало тут же о ней забыть:

— Ты серьёзно? Нам не хватает сейчас кота?

— Ты какую породу предпочитаешь? — сводил он меня с ума.

— Не знаю, — дышала я все чаще. — У меня не было никогда…

— Ты назвала меня безответственным, — перебил он, явно получая удовольствие от того, что я нервничаю.

А я и сама не понимала, почему так завожусь.

— Ну не мстить же мне за это котом! — воскликнула, надеясь его образумить. — Ты все же шутишь…

— Я похож на того, кто шутит? — глянул он на меня, как на истеричку, и надавил на педаль.

— Миша, кот — это как ребенок,