Том 1. Клоун - Cuttlefish That Loves Diving

не достигло самого броненосца, где офицеры и матросы в один голос прокричали:

— Притц!

В праздничной атмосфере загремели салюты, и Георг III отдал приказ о начале ходовых испытаний и пробной стрельбы.

Гу-у-у!

Раздался гудок, из труб повалил густой дым, донёсся гул работающих механизмов.

Гигант тронулся с места. Когда он вышел из гавани и дал залп из двух носовых орудий по необитаемому острову, все были потрясены.

Грохот! Грохот! Грохот!

Земля, казалось, содрогнулась. В воздух взметнулись столбы пыли, и ураганный ветер, разлетевшись во все стороны, поднял волны.

Премьер-министр Агисид с удовлетворением повернулся к аристократам, министрам и парламентариям и сказал:

— С этого момента те семеро пиратов, что называют себя генералами, и те четверо, что узурпировали королевские титулы, могут лишь дрожать в ожидании своего конца! Их эпоха закончилась. Даже если у них есть Потусторонние силы, корабли-призраки или проклятые суда, властвовать на морях будут только броненосцы!

Тут главный секретарь Агисида нарочито спросил:

— А разве они не могут построить себе такие же?

Некоторые аристократы и парламентарии молча кивнули, не исключая такой возможности.

Агисид улыбнулся и медленно покачал головой:

— Невозможно, никогда! Для постройки такого броненосца нужны три крупных угольно-сталелитейных концерна, двадцать крупных сталелитейных заводов, шестьдесят учёных и ещё больше старших инженеров из Баклундского артиллерийского и Притцского кораблестроительного институтов, две королевские верфи с почти сотней дочерних заводов, Адмиралтейство, Комитет по кораблестроению, Кабинет министров, дальновидный и решительный король и великая страна, производящая 12 миллионов тонн стали в год! Пиратам это никогда не удастся.

Он сделал паузу, а затем, вскинув руки, с пафосом воскликнул:

— Дамы и господа, наступила эпоха гигантских кораблей и великих пушек!

Глава 9: Записки

Отдохнув полчаса, Чжоу Минжуй, уже считавший себя Клейном, пришёл в себя. За это время он заметил на тыльной стороне правой ладони четыре чёрные точки, образующие маленький квадрат.

Точки постепенно бледнели и вскоре исчезли, но Клейн знал, что они всё ещё скрыты в его теле, ожидая своего часа.

Четыре точки, квадрат... Может, это соответствует четырём углам и четырём кускам хлеба? Значит, в будущем мне не нужно будет готовить еду, а можно будет сразу переходить к шагам и заклинаниям? — у Клейна зародилось смутное предположение.

На первый взгляд, это казалось неплохим, но наличие в теле чего-то таинственного и непонятного всегда пугает.

Вспомнив, как земные оккультные практики неожиданно сработали здесь, как он странным образом переместился во сне, как оказался в таинственном, иллюзорном и непонятном мире серого тумана, как во время ритуала его окружал сводящий с ума шёпот, Клейн невольно содрогнулся. В жаркий июньский день он содрогнулся от холода.

Он когда-то слышал фразу: «Самое древнее и сильное чувство человека — это страх, а самый древний и сильный страх — это страх перед неизвестностью». Теперь он в полной мере ощутил этот страх.

С невиданной, непреодолимой силой в нём проснулось желание прикоснуться к миру тайн, узнать больше, развеять неизвестность. Но одновременно с этим хотелось зарыться с головой в песок и притвориться, что ничего не происходит.

Солнце за окном сияло вовсю, покрывая письменный стол слоем «золотой пыли». Клейн смотрел туда, словно ощущая прикосновение тепла и надежды.

Он немного расслабился и тут же почувствовал, как на него наваливается усталость.

Бессонная ночь и недавнее напряжение сделали его веки тяжёлыми, как свинец, и они непреодолимо опускались.

Покачав головой, Клейн опёрся о край стола и, не удосужившись убрать ржаной хлеб из углов, пошатываясь, дошёл до кровати. Едва его голова коснулась подушки, он провалился в сон.

Гур-гур! Гур-гур!

Клейна разбудил голод. Он открыл глаза, чувствуя себя свежим и отдохнувшим.

— Только голова немного побаливает, — он потёр висок, перевернулся и сел. Ему казалось, что он мог бы съесть целого быка.

Разгладив складки на одежде, он подошёл к столу и взял серебряные карманные часы с узором из виноградных лоз.

Щёлк!

Крышка откинулась, секундная стрелка мерно тикала.

— Половина первого, проспал больше трёх часов... — Клейн сглотнул слюну и положил часы в карман льняной рубашки.

На Северном континенте сутки также делились на двадцать четыре часа, час на шестьдесят минут, а минута на шестьдесят секунд. Была ли длина секунды такой же, как на Земле, Клейн не знал.

В этот момент в его голове не было места ни мистике, ни ритуалам, ни серому туману. Главным была еда, еда!

Сначала нужно поесть, а потом уже думать и действовать!

Без колебаний Клейн собрал ржаной хлеб из углов, стряхнул с него пыль и решил съесть один кусок на обед.

На его родине было принято делить между собой еду, оставшуюся после жертвоприношений, а эти четыре куска хлеба выглядели совершенно обычными. С пятью пенни в кармане он решил, что нужно быть экономным.

Конечно, на это повлияли и обрывки воспоминаний, и привычки прежнего владельца тела.

Поскольку газ был слишком дорогим и его жалели даже на освещение, он достал печь, подбросил угля и, пока вода закипала, принялся расхаживать по комнате.

Этот ржаной хлеб всухомятку не проглотишь!

Эх, неужели придётся есть чёрный хлеб на завтрак, чёрный хлеб на обед, и только на ужин — мясо... Нет, если бы не Мелисса, которая заботится о моём предстоящем собеседовании, мясо было бы на столе всего два раза в неделю... — от безделья и голода, не дававшего сосредоточиться на серьёзных мыслях, Клейн оглядывался по сторонам.

Вспомнив о фунте баранины, он так посмотрел на шкаф, что его глаза, казалось, позеленели.

— Нет, нет, нужно дождаться Мелиссу, — Клейн резко покачал головой, отгоняя мысль отрезать половину и приготовить сейчас.

Будучи холостяком, живущим в большом городе, он в основном питался в закусочных, но готовить всё же немного умел. Не шеф-повар, конечно, но для себя хватало.

Клейн повернулся, чтобы не видеть соблазна, как вдруг вспомнил, что, кроме мяса, утром он купил молодой горошек и картошку!

Картошка! Клейна осенило. Он вихрем метнулся к шкафу и достал из небольшого запаса две картофелины.

Сначала он сходил в общую умывальную и тщательно вымыл их, а затем бросил прямо в чайник с водой.

Через некоторое время он достал из шкафа солонку и, открыв крышку, бросил в воду щепотку желтоватой крупной соли.

Подождав ещё несколько минут, Клейн снял чайник с огня, разлил нечто, отдалённо напоминающее суп, по чашкам и большой миске, а затем вилкой выловил две картофелины и положил их на стол.

Фух!

Он отщипывал кусочек кожуры и дул на пальцы. Аромат варёной картошки