Том 1. Клоун - Cuttlefish That Loves Diving

Город Тинген считался университетским городом. Здесь были два университета — Тингенский и Хой, а также техническая школа, колледж адвокатов и бизнес-школа. Он уступал только столице, Баклунду.

Едва он договорил, как краем глаза заметил, что молодой офицер подошёл к столу и взял «записную книжку», больше похожую на дневник.

Плохо! Забыл спрятать! — Клейн коротко крикнул: — Вы!

Молодой офицер улыбнулся ему в ответ, но не прекратил листать страницы, а сероглазый офицер пояснил:

— Это необходимая процедура.

В это время Бич Монбаттен и суровый офицер средних лет просто стояли и наблюдали, не вмешиваясь и не помогая в обыске.

А где ваш ордер на обыск? — хотел было спросить Клейн, но, подумав, понял, что судебная система Королевства Лоэн, похоже, ещё не дошла до таких тонкостей. По крайней мере, он об этом не знал. Ведь полиция как таковая существует всего пятнадцать-шестнадцать лет.

В детстве прежнего владельца тела их ещё называли констеблями.

Клейн не мог помешать и лишь беспомощно наблюдал, как молодой офицер быстро просматривает «его записки», а сероглазый офицер больше не задавал вопросов.

— Что за странности? — дойдя до конца, вдруг спросил молодой офицер. — И что значит эта фраза: «Все умрут, и я тоже...»?

Кроме богов, все смертны, это же общеизвестно. — Клейн уже приготовился съязвить, но тут его осенило: он ведь и так собирался «наладить контакт» с полицией, чтобы обезопасить себя от возможных опасностей, но не мог найти повода.

Не прошло и секунды, как он принял решение. Прижав руку ко лбу, он с болью в голосе ответил:

— Не знаю, я правда не знаю... Проснувшись сегодня утром, я почувствовал, что со мной что-то не так. Я как будто забыл некоторые вещи, особенно то, что происходило в последние дни. Я даже не понимаю, зачем написал эту фразу.

Иногда чистосердечное признание — лучший способ решить проблему. Конечно, признаваться нужно с умом: что можно говорить, а что нельзя, — это одно, а в каком порядке и как это подать — совсем другое.

Будучи «диванным» экспертом, Клейн немного разбирался и в искусстве ведения беседы.

— Абсурд! Ты нас за дураков держишь? — не выдержав, вмешался Бич Монбаттен.

Эта ложь была слишком грубой, она оскорбляла их интеллект!

Притворился бы сумасшедшим, и то было бы лучше, чем изображать амнезию!

— Правда, — спокойно ответил Клейн, выдерживая взгляды Монбаттена и офицера средних лет.

Это была чистейшая правда.

— Возможно, это и правда, — медленно произнёс сероглазый офицер.

Что? Уже поверил? — Клейн и сам удивился.

Сероглазый офицер с улыбкой посмотрел на него:

— Через пару дней приедет специалист. Поверьте, она, скорее всего, сможет помочь вам восстановить утерянные воспоминания.

Специалист? Поможет вспомнить? Психолог? Кх-х, а что если она вытащит мои земные воспоминания? — у него вдруг заныли зубы.

Молодой офицер положил записную книжку, обыскал стол и комнату. К счастью, он сосредоточился на книгах и не стал поднимать чайник, чтобы заглянуть под него.

— Хорошо, мистер Клейн, спасибо за сотрудничество. В ближайшие дни вам лучше не покидать Тинген. Если это будет необходимо, сообщите офицеру Монбаттену, иначе вас объявят в розыск, — в заключение сказал сероглазый офицер.

И это всё? На сегодня всё? Больше не будут допрашивать, расследовать? Или арестуют и будут пытать? — Клейн был в замешательстве.

Впрочем, он и сам хотел разобраться в этой жуткой истории с Уэлчем, поэтому кивнул:

— Без проблем.

Офицеры один за другим вышли из комнаты. Молодой, шедший последним, вдруг похлопал Клейна по плечу:

— Как хорошо. Вам повезло.

— Что? — растерянно спросил Клейн.

Зеленоглазый офицер с внешностью поэта слегка улыбнулся:

— Обычно в таких случаях все свидетели погибают. Мы рады, нам повезло, что вы остались живы.

Сказав это, он вышел и вежливо прикрыл за собой дверь.

Все погибают — это норма? Рады, что я жив? Повезло, что я жив?

В этот июньский день Клейна пробрал холод.

Глава 11: Настоящее кулинарное искусство

Все погибают — это норма? Рады, что я жив? Повезло, что я жив?

Клейн резко содрогнулся и, сделав два быстрых шага, бросился к двери, намереваясь догнать полицейских и попросить защиты.

Но, коснувшись ручки, он замер.

Если тот офицер так страшно всё описал, почему они не защищают меня, важного свидетеля или ключевую улику?

Это же верх неосторожности!

Проверка или наживка?

Мысли в голове Клейна смешались. Он заподозрил, что полицейские всё ещё тайно наблюдают за ним, изучая его реакцию.

Эта мысль его немного успокоила, страх и паника отступили. Он медленно открыл дверь и, нарочито дрожащим голосом, крикнул в сторону лестницы:

— Вы ведь защитите меня, правда?

Хлоп, хлоп, хлоп. Офицеры не ответили. Ритм их шагов по деревянной лестнице не изменился.

— Я знаю! Вы так и сделаете! — снова крикнул Клейн, стараясь изобразить наивную веру и вести себя как нормальный человек, попавший в беду.

Звук шагов постепенно затих, растворившись на первом этаже.

Клейн хмыкнул и мысленно усмехнулся:

Какая фальшивая реакция. Актёр из меня никудышный!

Он не стал их догонять, а вернулся в комнату и закрыл за собой дверь.

Следующие несколько часов Клейн усердно изображал беспокойство, не находя себе места, нервничая и читая, не вникая в смысл, — одним словом, вёл себя как типичный персонаж китайской драмы. И не позволял себе расслабиться, даже когда вокруг никого не было.

Это называется самоотдача актёра! — мысленно иронизировал он.

Когда солнце склонилось к закату и облака на горизонте запылали, жильцы начали возвращаться домой. Только тогда Клейн переключился на другие дела.

Мелисса скоро должна вернуться со школы... — его взгляд упал на печь. Он одним махом поднял чайник, разгрёб угли и достал револьвер.

Не мешкая, он просунул руку под нижнюю койку и нащупал с обратной стороны перекрещивающиеся деревянные планки.

Зажав револьвер между одной из планок и доской, Клейн выпрямился и с тревогой стал ждать, опасаясь, что полицейские в любую минуту могут выбить дверь и ворваться в комнату с оружием наперевес.

Будь это обычный мир паровых машин, он был бы уверен, что его никто не видел. Но здесь были сверхъестественные силы, в существовании которых он убедился на собственном опыте.

Прошло несколько минут. За дверью было тихо, лишь двое жильцов, договариваясь пойти в Бар Дикое Сердце на улице Железного Креста, прошли мимо, их голоса сначала приблизились, а потом удалились.

— Фух, — выдохнул Клейн, и