Мальчик с Антильских островов - Жозеф Зобель

Я никогда в жизни не ел яиц. Да и остальные тоже. Наши родители употребляли яйца только на семейных праздниках или меняли в лавочке «дома» на рис, на керосин, на рыбу, продавали беке.

Но мне казалось, что их надо варить на огне.

Теперь оставалось только развести огонь. Но как найти спички? Наши родители — все курильщики и уносят коробки спичек с собой.

Все готово. Горка хвороста собрана в одну минуту. Поль вычистил из очага золу и положил туда растопку. Остается чиркнуть спичкой. Всего одна спичка — и наша радость будет полной.

Суману не терпится попробовать яйцо, и он вынимает свое из воды. Оно выскальзывает у него из рук, и вид желтка, растекающегося по земле, заставляет его пожалеть о своем решении. Ни у кого не возникает желания последовать его примеру.

Как же быть? Во всем поселке, который мы изучили как свои пять пальцев, не найдешь ни одной спички!

— Я знаю, где они есть!.. — восклицает Тортилла. — Но их может достать только тот, кто ничего не боится.

Все чувствуют себя способными перевернуть землю и украсть огонь у солнца.

— Так вот! — говорит Тортилла. — Один из вас должен пойти в «дом» и сказать, что мама просила его взять коробок спичек в кредит!

— Но нам не поверят. Скажут, что мама еще не вернулась. Нам ничего не дадут.

Кто осмелится на такой фокус? К стыду моему, должен признаться, что я струсил. Даже Жеснер побоялся.

Рассерженная Тортилла пригрозила малышам, что ни один из них не получит ни крошки, если кто-нибудь не предложит свои услуги.

Наконец Максимилье́на вызывается идти.

— Ты скажешь: «Здравствуйте, мосье-дам, — наставляет ее Тортилла. — Мама спрашивает, не пришлете ли вы ей коробок спичек, пожалуйста». И если тебе скажут: «Как, твоя мама уже пришла?» Ты ответишь: «Утром, перед уходом, она велела мне купить ей спичек, чтобы, вернувшись, она смогла сварить ужин». Не бойся! — добавляет она. — И не забудь сказать «спасибо»!

По настоянию старших Тортилла заставляет Максимильену повторить вопросы и ответы.

Максимильена вышла за порог, когда Тортилле приходит в голову новая мысль:

— Подожди! Чтобы тебе поверили, что это действительно мать тебя прислала, попроси еще бутылочку рома.

Она вручает Максимильене пустую бутылку, и та удаляется. Молча, не шевелясь и не дыша, смотрим мы, как она взбирается на холм. Потом, вдруг охваченные паникой, в тот миг, когда она останавливается перед «домом», мы прячемся в хижине и ждем там затаив дыхание.

Когда запыхавшаяся Максимильена прибежала с коробкой спичек и бутылкой рома, мне показалось, что я попал в сказочную страну, где исполняются все желания детей без вмешательства и наблюдения взрослых. Произошло нечто невиданное, мы были на пороге счастливой жизни.

Ром! Спички! И никто нам не говорит, что мы слишком малы и не умеем с ними обращаться. Теперь мы можем разжечь огонь и выпить напиток, который нам знаком только по запаху. Спички! А главное — ром! Посему, отложив варку яиц, Тортилла начала делить ром.

— От этого пьянеют, — предупредила она, — я дам вам понемногу.

И со скрупулезной точностью она наливала каждому в ладонь по нескольку капель.

Горло обжигает, как огнем, но хочется еще.

Поэтому Тортилла, Суман и Жеснер пьют долго и в свое удовольствие. Ведь при дележке им всегда доставалась львиная доля.

На этот раз никто и не думал протестовать, ибо радость была всеобщей: мы смеялись во все горло. Хохот не умолкал.

Тортилла зажигала спички и бросала их в нас, и все с криком разбегались и хохотали как безумные.

— Ты истратишь все спички! — закричал Жеснер. — Дай мне тоже.

И, опрокинув Тортиллу на землю, он отнял у нее коробок. Тортилла погналась за ним, а мы за ней.

Образовалась свалка.

Придавленные малыши пищали, но никто не обращал на них внимания.

Тортилла каталась по земле, пытаясь ухватиться за кого-нибудь, чтобы подняться, но все со смехом убегали от нее. Она плакала от досады и кричала: «Мама! Мама!»

Жеснер тоже плохо держался на ногах, злился на тех, кто его дразнил, и лез на всех с кулаками, как настоящий пьяница. Он поднял камень, и все бросились от него врассыпную. Но он пошатнулся и упал в пыль, и все принялись танцевать вокруг него. А когда он встал, мы снова разбежались.

Так мы перебегали от хижины к хижине, безжалостно покидая тех, кто не мог сохранить равновесие и падал на землю, крича или хохоча неудержимо.

А коробок спичек переходил из рук в руки после яростной борьбы, так что мы теперь играли вроде как в прятки, стараясь догадаться, у кого он. А некоторые потеряли к спичкам интерес и забавлялись сами по себе.

Наступил вечер, а мы даже не вспомнили о предстоящем возвращении наших родителей. Нас не заботило состояние нашей одежды, изорванной в клочья, мы продолжали веселиться, несмотря ни на что!

Вдруг я оказался в одиночестве. Мы так рассеялись по всей улице, что я даже не мог определить по звукам, где находятся мои товарищи.

В одном месте шум был громче, и я устремился туда.

— Огонь! Огонь! — закричал Поль, увидев меня. — Мы подожгли сад мосье Сен-Луи! Ограда сгорит, и мы увидим, что внутри!

Огромное облако дыма поднималось над изгородью. Все прыгали и орали, и меня тоже охватила неудержимая радость — я принялся кричать и танцевать.

Когда сквозь дым прорезался первый язык пламени, нас охватило настоящее безумие, и, если бы не жара, мы бы бросились в огонь.

НАКАЗАНИЕ

Никогда еще не было на нашей улице такого переполоха, как в тот вечер и на другой день.