Воспоминания и мысли - Жозефина Батлер

весело о счастье нашей девочки, о светозарной чистоте этой краткой жизни, о горестях и испытаниях, которые ей несомненно предстояли, если бы она не умерла. Он поддавался моим утешениям; усилие, которое мне пришлось сделать, принесло мне также большое облегчение. С этого дня я каждый вечер отправлялась к мужу, и мы вместе говорили о нашем ребенке, о пребывании его у Бога. Наконец отчаяние несколько утихло, горе стало менее острым.

Вот несколько строк из дневника, который я вела последние месяцы этого тяжелого года:

Октябрь, 30. «Прошлую ночь я плохо спала. Мне снилось, что я держу на руках свою умирающую крошку. Она боролась со смертью из любви ко мне. Через несколько мгновений она умерла. Тут я услышала вдруг какой-то шум у самой моей двери, затем слабый голос. Я поспешно вскочила и бросилась к двери. Там стоял мой меньшой сын, Стенли, полусонный и весь в жару. Я схватила его на руки и понесла в постель. На другой день мальчик стал жаловаться на боль в горле и не мог глотать. Доктор Кэр констатировал дифтерит. У меня замерло сердце. Неужели Господь хочет отнять у нас еще одно дитя? Болезнь оказалась очень серьезной, и в продолжение нескольких дней мальчик был между жизнью и смертью. Но удар миновал нас. Когда Стенли оправился, мне посоветовали повезти его за границу. Отчасти это было сделано для того, чтобы избежать зимних холодов, отчасти же – чтобы удалить меня из дому, где все было полно ужасными воспоминаниями. Муж мой и старшие сыновья проводили нас до Лондона. Мы наняли экипаж, который должен был доставить нас в Геную, куда пригласили нас родственники, постоянно жившие там».

* * *

Зимой 1865 года муж мой получил из Ливерпуля от Паркера телеграмму с предложением принять место директора колледжа в этом городе, так как прежний директор, доктор Гоусон, получил назначение в Честер. Муж мой увидел в этом промысел Божий и тотчас отправился в Ливерпуль, чтобы увидеться с Паркером, а также с администраторами колледжа и некоторыми лицами, имевшими голос в выборе нового директора. Так как ни с одной стороны не было колебания, то мой муж был вскоре после того выбран. Вся наша семья переехала в Ливерпуль в январе 1866 года.

Ливерпуль – один из важнейших портов мира. Трудно представить себе больший контраст, как тот, который существует между Ливерпулем, этим огромным, шумным городом, и академическим Оксфордом или тихим Челтенхемом. Многочисленное население Ливерпуля, масса иностранцев, двенадцать тысяч доков, масса складов, бесчисленные суда, моряки всех стран, вечное движение, столкновение интересов, бьющее в глаза богатство и ужасающая нищета, разнообразие религиозных верований, представленных множеством церквей, – всё это способствует тому, что Ливерпуль есть чисто интернациональный город, шумный и беспокойный.

Колледж отражал на себе космополитический характер города, посреди которого он находился. В числе 800 или 900 учеников, посещавших колледж, были греки, армяне, евреи, негры, немцы, французы, испанцы, американцы, а также англичане, шотландцы и ирландцы. Легко угадать, что в такой разношерстной толпе были представители всевозможных религий и верований. Человек с узкими религиозными взглядами не чувствовал бы себя счастливым во главе такого учреждения. Простая и твердая вера, прямой и широкий ум, снисходительность и доступность – вот качества, которыми должен был обладать администратор этого мирка, где соприкасались такие разнообразные элементы. Согласно правилам колледжа, управление им должно было быть вверено члену англиканской церкви, и администраторы счастливы были найти человека, отвечавшего всем требуемым условиям, а потому вполне подходящего для выполнения этой задачи.

В числе учеников колледжа были сыновья двух африканских полуцивилизованных царей, Око Юмбо и Ях-Ях. Отцы их были когда-то смертельными врагами. Сыновья, унаследовав враждебные чувства отцов, питали друг к другу инстинктивную неприязнь и при первом же знакомстве подрались. Между тем это были хорошие мальчики. Один из них стал убежденным истинным христианином и впоследствии сделался миссионером среди своих соплеменников, несмотря на противодействие и далее, как говорят, преследования своего отца.

* * *

В числе вопросов, в которых муж мой далеко опередил своих современников, нужно указать на вопрос о высшем женском образовании. Нынешнему поколению трудно представить себе, какое упорное сопротивление встретили всего четверть века тому назад пионеры этого дела, с какими ужасными предрассудками им приходилось бороться!

Быстрота и успех этого движения невольно заставляют забывать иногда о том, что женские колледжи и проверочные экзамены по предметам высшего образования создались очень недавно. Недавно также открыт доступ для женщин к различным поприщам, и не раз они успешно конкурируют с мужчинами.

Мисс Клок, много занимавшаяся вопросом о женском образовании, посетила нас в 1867 г. с целью узнать мнение директора Ливерпульского колледжа о задуманном ею плане реформ. Надо сказать, что план этот задуман был прекрасно. По мере того как он зрел в уме мисс Клок, он принимал все более определенный образ, и наконец получилось нечто цельное, последовательное и разумное, к великому благу женщин. Мисс Клок чувствовала себя хорошо у нас. Она была, казалось, счастлива, что находится среди людей, которые ей сочувствуют. Она видела, что ей не приходится бороться с какими бы то ни было предрассудками или же ломать себе голову над какими-либо разъяснениями. Муж мой пошел еще дальше ее в своих надеждах. Ему представлялось, что скоро мальчики и девочки будут сравнены в образовании.

Распространению этих идей много способствовал профессор Trinity College в Кембридже Джемс Стюарт, который выбрал центральным пунктом своей деятельности Ливерпуль. Тут он организовал первые лекции для женщин. Впоследствии из этой первоначальной скромной организации выработалось так называемое University Extеnsiоn (распространение, расширение университетского образования). Первая серия должна была образовать цикл, заключавший в себе четыре наиболее замечательных города северной Англии. Необходимо было подыскать человека с известным положением, опытного в чтении лекций. Он должен был произнести речь в каждом из четырех городов при открытии или же прочесть вступительные лекции. При этом надо было иметь в виду аудиторию, состоящую из разнообразных элементов. Муж мой взялся за эту задачу. Он начал с Шеффилда. Не раздражая напрасно оппозицию, тем более что имелось в виду справиться с ней впоследствии, он тщательно составил свою речь так, чтобы нанести удар царившим в то время предрассудкам. Общество представляло себе, что интеллектуальное развитие женщины делает ее педанткой, отнимает известную долю женственности и мягкости и отвлекает от семейных обязанностей. Враги же, со своей стороны, да и разные другие пророки предсказывали массу бед и несчастий: они уверяли, что здоровью женщины грозят страшные опасности, если только она вступит на этот опасный путь. Муж мой закончил свою речь следующим образом:

«До учреждения Анжелой Брошия в 1837 г. ордена урсулинок не существовало христианской общины, которая бы занималась специально воспитанием девочек. Всякое начинание для организации систематического женского образования было