На полпути к свету - Лансаротта

Хогсмиде. Очутившись в хвосте спонтанно образовавшейся процессии, Северус так и проследовал за ними в замок. Всё, чем он мог довольствоваться, — лишь голос Лили, интересовавшейся у приятелей и других студентов, как прошло их Рождество. Да, а спроси, почему она его бросила, так Лили с возмущением ответит: она же староста, неужели Северус об этом забыл? Он должен её понять и войти в положение. А она? Лили когда-нибудь поступит так же, как требовала от него?

К башне Гриффиндора вместе с остальными Северус пошёл, потому что Лили сама позвала его ещё в самом начале поездки на Хогвартс-экспрессе. Хотела отдать подарок на Рождество. Лезть вперёд, пробиваться к подруге и напоминать о себе Северус не стал и не стал намеренно. Всё то, что происходило между ними в поезде и сейчас, всё вело его к единственно возможному выбору. Поступку. Северус оттягивал момент лишь потому, что не мог выбросить столько лет дружбы, собственноручно отказаться от единственного человека, который… что? Дорожил им, Северусом? Он с сомнением посмотрел вперёд: рыжий затылок Лили иногда мелькал среди макушек других учеников. Как-то непохоже, что Лили сильно им дорожила, раз так легко оставляла ради чего-то или кого-то другого. Значит, человека, которым сам Северус дорожил? В ответе на этот вопрос он уже не был однозначно уверен.

Наверное, стоило волноваться из-за того, что гостиная Гриффиндора становилась всё ближе. Вспомнит ли про него Лили? Или решит повоспитывать и придержит подарок? Но у него не было ни трепета, ни тревоги, ни чего-то такого. Отгорело уже всё на этих каникулах, самых страшных и жутких для него каникулах, которые Северус, наверное, будет помнить до конца жизни.

— Сев, подождёшь меня здесь? — произнесла она, стоя у портрета Полной дамы, когда сопровождавшие Лили гриффиндорцы прошли через проём на территорию своего факультета. — Я тебе сюда вынесу подарок, хорошо?

Надо же! Северус изумился про себя тому, что подруга, во-первых, не забыла, а во-вторых, попросила, не поставила перед фактом, как она обычно делала.

— Что ты, я всё понимаю. Подожду, конечно.

Лучезарно улыбнувшись, Лили тоже скрылась в проходе за портретом. Полная дама пропустила её неохотно, жалуясь на то, что каникулы закончились слишком быстро, и снова не отдохнёшь с этими школярами. Покосившись на портрет, Северус отошёл и прислонился к стене. Неужели... не забыла? Это понимание лилось кипятком по его застывшей, заледеневшей уже душе в отношении Лили, когда он способен был видеть только плохое и ни капли хорошего. Даже чуточку больно стало — Северус теперь видел Лили только в чёрных красках, а она-то помнила!

Воодушевление это не прожило и получаса — столько пришлось ждать подругу. Северус несколько раз наколдовывал Темпус, проверяя время, удостоился, наверное, двух или трёх десятков подозрительных взглядов от Полной дамы и нескольких ядовитых усмешек и хихиканий от припозднившихся гриффиндорцев. Казалось бы, ничего нового; Северус не первый раз ожидал подругу возле гостиной её факультета, и не первый раз над ним смеялись, но сегодня презрение и непонимание ощущались особенно остро. Да, именно непонимание. Прежде Северус думал, что гриффиндорцы презирали его только за то, что он таскался за Лили к их башне; тут же удалось почувствовать иное — они не понимали этого. Не понимали, как так можно. Не понимали, потому что видели картинку под другим углом, чуточку шире, чем Северус, видели то, что он не мог, нет, не хотел видеть до этого Рождества. И не увидел бы ещё дольше, не прояви мистер Эванс к нему... снисхождение, сочувствие. Северус ненавидел эти чувства по отношению к себе, но не от мистера Эванса. Тот ни разу не ошибся же.

Волшебный портрет, стоявший на входе в гостиную Гриффиндора, не мог скрыть доносившихся оттуда звуков. Северус вяло подумал, что, наверное, это потому что на такие картины нельзя накладывать Заглушающие чары: шум доноситься перестанет, но и говорить с учениками у портрета тоже не получится. Впрочем, в шуме не было ничего примечательного, потому что вычленить что-то отдельное получалось редко. Просто гомон, смех, иногда — взрывы хлопушек, снова смех, какая-то песня. Гриффиндор что, отмечает окончание рождественских каникул как победу в школьном квиддичном чемпионате? Надежды увидеть Лили таяли и таяли. Понятно, ей нужно время найти подарок в своих вещах, но они же уже в школе, простое Акцио — и не потребовалось бы даже отходить от портрета Полной дамы. Где же Лили?

Портрет наконец отъехал в сторону.

— Ну, подожди, Джим, мне надо отдать подарок!

С этой укоризненной речью Лили и вышагнула на лестничную площадку. Окинув её беглым взглядом, Северус отметил, что подруга уже избавилась от школьной мантии и засучила рукава симпатичного бордового джемпера. Щёки её украшал сочный румянец, а улыбка… так широко, искренне и радостно Северусу Лили давно не улыбалась. И то, к кому она обращалась, и как — «Джим»… На Гриффиндоре наверняка учился не один Джеймс, но Северус знал, о ком именно шла речь.

— Вот. С Рождеством, Сев! — В руки ему перекочевал толстый прямоугольник в хрустящей бумажной обёртке, туго перевязанный алой рождественской лентой. Книга. — Хоть ты не всегда вёл себя хорошо в прошедшем году, я всё же уговорила Отца Рождества на нормальный подарок, а не на уголёк.

Дурацкая шутка. Северус выдавил из себя улыбку, но было это безумно трудно. Хихиканье Лили, довольной своим замечанием, вызывало лишь раздражение. Ей смешно? А Лили не хотела задуматься, что примерно половина из тех случаев, когда она отчитывала его за плохое поведение, была связана с Мародёрами? И, Мерлин, зачем вообще намекать на это? Лили хотела вновь показать, как великодушно и снисходительно простила его, такого, как маглы говорили, грешного?

Он думал, что уж сейчас-то подруга по его перекошенному лицу поймёт, что что-то не так, и спросит. Не поняла. Не спросила. Вместо этого, нетерпеливо пританцовывая на месте, велела немедленно посмотреть подарок. Северус так и не понял, напрашивалась ли Лили на похвальбу либо же торопилась обратно к обожаемому Поттеру, но бумагу послушно снял. Книга оказалась «Магией котла» от Ульфрика Огаста Алджернона, и Северус даже заставил себя сдержанно поблагодарить подругу. Всё же Лили не абы что ему всучила, не кулёк сладостей, не очередное писчее перо или красивую чернильницу (на кой ему такая?), а подумала, выбрала предмет, относившийся к зельеварению. Он мог бы даже искренне обрадоваться презенту, если бы не одно «но»: «Магия котла» имелась в библиотеке школы, и Северус в начале этой осени разнёс